Не зная тонкостей, Столяров тем не менее прекрасно знал местонахождение «Богатяновского» и нашёл его, ни разу не спросив дорогу. Это была несомненная заслуга натаскивавшего его эксперта, который сорок лет прожил в Тиходонске, а потом эмигрировал в США и поселился на Брайтон-Бич. Его использовали «втёмную»: он думал, что помогает писателю, готовящему с выездом на место книгу о казачьих краях.

Столяров сел у окна. По реке неторопливо плыли баржи и пассажирские теплоходы. Но он любовался стройными ножками официантки в форменном тёмно-синем костюме. В жизни его всегда интересовали только две вещи: красивые женщины и оружие. Причём он не мог наверняка сказать — что интересовало его больше. Наверное, всё зависело от конкретного момента.

— Нефильтрованный «Пауланер» — большую кружку, картошечку, рыбчик и… пожалуй, хороший кусок свинины, — он обворожительно улыбнулся, рассматривая миловидное лицо девушки с тёмно-каштановыми, стриженными под каре волосами. Та улыбнулась в ответ.

— Сейчас всё будет. Водочки не желаете?

— Да, пожалуй. Сто граммов. «Кристалловскую», пожалуйста.

Мачо был доволен собой. Он не только правильно говорил, но и умело применял местные термины. Рыба называется «рыбец», однако коренные тиходонцы используют ласковое «рыбчик». И обозначение сорта водки повышает достоверность поведения. Он не выделялся из толпы, а следовательно, оставался невидимым для контрразведки.

Когда он заканчивал обед, в ресторан зашёл узкоплечий приземистый мужчина лет сорока. В руке у него был чёрный «дипломат». Мачо привычно «срисовал» облик связника. Ему с равной долей вероятности можно было дать как тридцать, так и сорок лет. На самом деле Мусе Хархоеву было двадцать восемь. Крючковатый нос, поджатые губы, смуглый цвет лица и жгуче-чёрные волосы. Лицо хотя и выбрито, но уже снова покрыто прорастающей щетиной. «Когда кавказец добривает правую щеку, левая успевает зарасти, поэтому они ходят небритыми», — вспомнил он фразу другого эксперта, специалиста по Кавказу, и принялся поглаживать себя по голове, поправляя причёску. Это был условный сигнал, «маяк». Связник молча повернулся и вышел. Мачо не торопясь допил кофе и расплатился. Потом, так же неторопливо, вышел на набережную.

Черноволосый мужчина сидел метрах в ста на чугунном кнехте, держа «дипломат» на коленях. Это было неправильно.

Ему следовало пройтись взад-вперёд, проверяя, нет ли «хвоста».

— Привет от Салима, — негромко сказал Мачо, подойдя вплотную.

Не проявляя никаких эмоций, тот кивнул и, оглянувшись, открыл «дипломат». Там лежали два пистолета — «ПМ» и «ТТ», граната и две пачки денег. Универсальный набор. Самое необходимое, по мнению кавказских друзей Салима.

— Спасибо, — кивнул Мачо. — Мне ничего этого не надо. По крайней мере, пока.

Так же безразлично черноволосый закрыл чемоданчик. По его поведению можно было понять, что это не рядовой курьер, но и не большой начальник. Скорей командир среднего звена. На Мачо ему наплевать, он даже не знает, кто это такой. Но команда оказывать содействие пришла с высшего уровня, и он вынужден ей подчиняться.

— Мне нужна машина с подлинными документами. Не привлекающая внимания, но хорошая, — сказал Мачо.

Связник кивнул. Он всё время смотрел в сторону, как будто не хотел встречаться с ним глазами.

— Мобильный телефон, приобретённый без привязки к конкретным людям и оплаченный на месяц вперёд.

Снова кивок.

«Ты что, немой?» — хотел спросить Мачо, но вовремя сдержался.

Он вспомнил слова второго эксперта: «С ними надо быть очень сдержанными. Если ему покажется, что вы его обидели, он забудет про общие дела и при первом удобном случае всадит вам нож в спину. Конечно, если вы не взяли его на крючок личной заинтересованности. Или личного страха».

— И ещё мне нужно знать, кто обладает реальными возможностями в Кротове. Бизнес, криминал, власть — мне всё равно. Мне нужно познакомиться с этим человеком. Это самое главное.

Некоторое время черноволосый сидел неподвижно. Наконец кивнул в четвёртый раз.

* * *

Совещание в Кремле аукнулось в Кротове правительственной шифротелеграммой. Булатов ознакомился с ней, почесал затылок и вызвал своего заместителя по БЖРК майора Маслова, начальника второго экипажа БЖРК полковника Бодрова и начальника отдела контрразведки подполковника Кравинского. Первый экипаж находился в рейсе, и от него присутствовать на совещании никто не мог.

— Ознакомьтесь! — он положил перед офицерами телеграмму и дождался, пока каждый из них её прочтёт.

— Да, дела… — сказал Маслов. — У нас допустимое отклонение: плюс-минус восемьсот метров. Как её загнать в этот кратер?

— Кому поручим? — не тратя время на ненужные эмоции, перешёл к сути Кравинский.

— Первый экипаж более подготовлен, — сказал Бодров, пряча глаза. — Лучше несколько минут позора, чем провал учебно-боевого пуска.

— С этим я согласен, — Маслов всё ещё держал телеграмму в руках. — Конечно, если в край попадёт, то соскользнёт вниз, а если нет…

— Ваше мнение, Николай Тимофеевич? — полковник Булатов перевёл требовательный взгляд на начальника отдела КР.

— Первый экипаж предпочтительней, — кивнул тот. Булатов повернулся к командиру второго экипажа:

— Спасибо, вы свободны!

— Есть! — Бодров радостно вскочил и выбежал из кабинета, как будто опасался, что командир части передумает.

— Значит, первый экипаж, — задумчиво проговорил Булатов и достал толстую папку. — Командир пуска полковник Белов…

— У меня есть сомнения, — проговорил Маслов.

— Белов не потянет, — одновременно с ним сказал Кравинский.

Булатов перебирал листки в папке.

— Результативность Белова в виртуальных пусках в полтора раза ниже результативности Кудасова. Но Кудасов всего лишь стажёр.

Маслов и Кравинский молчали. Не им принимать решение, не им за него отвечать. Это компетенция Булатова. Вот пусть и думает, пусть решает.

— Что скажете, майор Маслов? — командир части посмотрел на майора тяжёлым, давящим взглядом. — Кудасов отобран вами. Что скажете?

— Совершенно правильно, товарищ полковник. Кудасов рекомендован руководством Красноярского полка МБР, он прошёл все виды тестирования, его личное дело безупречно.

— Не перекладывайте решение на чужие плечи! Ваше собственное мнение?

Майор помолчал. Но бесконечно молчать в такой ситуации было нельзя.

— Если бы решение принимал я, то поставил бы на старт Кудасова. Сравнение его показателей с показателями Белова говорит само за себя.

— А вы, Николай Тимофеевич, что скажете?

Тот задумчиво постукивал карандашом по столу.

— У отдела КР претензий к Кудасову нет. А к Белову есть. Объективно Кудасов сильнее Белова. Хотя и стажёр. Если пуск пройдёт удачно, можно ускорить решение вопроса о его назначении начальником смены.