размышлял о том, что больше никогда не увидит свою мать, не поговорит с отцом, не встретит ту девчонку, что хотел позвать в кино. Кажется, ее звали Машей? Ведь так? Он даже не мог вспомнить ее имени. Его жизнь разделилась на две части, одну из которой он уже прожил.

Перед сном Стас заприметил небольшой окно, выходящее на улицу. Позже Стас узнает, что именно благодаря этому окну Света увидела, как он и сержант попали в плен в авто, и как у нее с отцом не возникла другого плана, кроме как взять наспех сделанный «коктейль Молотова» и бросить прямиком на машину, надеясь на лучшее.

Окно это было высоко, и поэтому Света, съев свой омлет быстрее всех, пододвинула стол прямо к стене, залезла на него и на носочках приподнялась, чтобы увидеть, что происходит снаружи.

– Ну что там? – спросил отец дочь, допивая чашку утреннего кофе.

Девушка, не отрываясь от окна, сказала.

– Их сотни, пап. Просто ходят туда-сюда, словно бы дела себе найти не могут.

И действительно, прямо за окном ходили толпы зараженных, большая часть жителей Кострова и, возможно, близлежащих городов. Мужчины, женщины, даже дети, покачиваясь из стороны в сторону, хрипя и иногда выблевывая кровавую жижу из своих внутренностей. Выглядело это все похлеще, чем в фильмах ужасов, которых Стас успел посмотреть немало за свою прожитую жизнь.

Сержант повернул голову к кладовке, незаметно вздохнул и вновь принялся скоблить вилкой по остаткам омлета.

– Интересно, как далеко пробралась эта гадость? – сказал Филипп, словно бы задавая вопрос самому себе. – Дочь, прикрой занавеску. Пожалуй, сегодня ее надо заколотить, оставив маленькую щель для осмотра местности.

Она спрыгнула со стола, и только сейчас Стасу бросились в глаза ее весьма приятные формы. Вчера вечером у него не было времени разглядеть ее с головы до пят, но сейчас, когда он прыгнула, слегка пригнувшись и не нарочно продемонстрировав ему свою круглую, аккуратную попку, он на секунду подумал, как хотел бы ее. Представил, как взялся бы за поясницу, положил ее хрупкое тело на стол, снял бы с нее обтягивающие джинсы и тоненькие трусики, а затем как следует трахнул. На мгновение он понял, как мерзко это выглядит – оба твоих родителей погибли вчера, не говоря уже о возможных смертях десятка твоих друзей, что остались в Столице, а ты думаешь о том, как пристроить свой прибор… Да, думать об этом было отвратительно, но сейчас, прежде всего, Стасу хотелось забыться, вычеркнуть окончательно из головы все то, что произошло с ним за вчера, и секс был бы отличным для этого лекарством. Ну и конечно же алкоголь, ему хотелось выпить, осушить несколько бутылок, даже не смотря на десять часов утра.

Света, совсем на секунду наградив Стаса мимолетным взглядом своих голубых глаз, обратилась к отцу (может быть за этот мимолетный взгляд она подумала о том же, о чем и Стас только, разумеется, со стороны девушки?).

– Пап, нам нужно составить список продуктов, разделить их на то время, которое мы хотим здесь пробыть.

– Да, милая. Но часть их этих продуктов отдай рядовому Гелаеву, который… – Филипп повернулся к сержанту, лицо которого безразлично смотрело на тарелку, —…как я понимаю, здесь оставаться не намерен.

Сержант ничего не ответил, лишь на секунду он перестал скоблить вилкой по тарелке, но затем снова продолжил.

– Сколько мне дать ему? – поинтересовалась Света.

– Спроси его сама. Думаю, огромных запасов ему не понадобиться, чтобы добраться до озера.

Девушка кивнула и направилась в сторону кладовки, со спины от пояса до головы по-прежнему напоминая мальчишку из-за своей короткой стрижки.

Наступила ночь.

Стас, подвинув стол под окошко, встал на него. Он взял из рук сержанта пару досок и гвоздей, принялся тихонько забивать окно.

– Только не забудь, небольшую щель нужно оставить, – сказал сержант.

Стас кивнул. За весь день он был совсем немногословен и ходил по бару как привидение, бродя от места к месту, думая о всяком.

– Как там снаружи?

Все было тихо. Улица была пуста и ночные фонари, которые еще каким-то чудом работали, освещали стеклянные витрины магазинчиков, ресторанов и кафешек напротив, внутри которых еле заметно происходили небольшие движения.

– Так же, как и вчера ночью.

Стас успел прибить одну доску, когда в зал впервые за весь день зашел Малик. На его плечах висел портфель, на шее платок, который по всей видимости скоро будет на лице в качестве маски. На плече автомат. Он шел прихрамывая, но уже более уверенно и быстрее, чем вчера.

Света и Филипп, что сидели за одним из столиков, разом подняли взгляд на солдата.

– Малик, – сказал сержант, положив доски на стол и подойдя к рядовому.

– Сержант, – ответил тот.

– Я уже не сержант. Сидя здесь я нарушаю приказ, а какой из меня сержант, если я так делаю? Подумать только, но ведь это на меня и не похоже, правда?

– Все окей, Кость. Я понимаю вас, понимаю, что вы не хотите рисковать. Ваше место здесь, вы им понадобитесь.

Костя ухмыльнулся, полез в карман и достал из него что-то.

– Это карта, – сказал сержант. – Чтобы не заблудился. Я знаю, что тебе присущ топографический кретинизм, рядовой. Я тебе там даже стрелочки нарисовал…

– Да идите вы сержант, – сказал рядовой, улыбнулся и взял карту.

– Это еще не все. Не знаю, сильно ли это поможет, но все же…

Сержант достал небольшой сверток бумаги и вручил его Малику. Тот развернул его и прочел.

– Покажешь полковнику, он тебя обязательно отпустит к семье.

Рядовой протянул руку сержанту, и вместе они сошлись в крепком рукопожатии и взаимными хлопками по плечу.

– Если доберусь до штаба, обязательно сообщу им, где вы находитесь. Даю слово, – сказал рядовой.

– Разумеется сообщишь, – сказал сержант.

Малик посмотрел на хозяина бара и его дочь.

– Извините за разбитую тарелку и спасибо за небольшую провизию, – сказал он.

– Нет проблем, – ответил Филипп.

Малик направился к ступеням, что вели прямо к железной двери, закрытую на три щеколды и замок. Стас так же пожал ему руку и пожелал удачи, чтобы тот смог добраться до семьи целым и невредимым.

Стоя на последней ступени, Малик еще раз осмотрел всех провожающих. В его стеклянном взгляде отчетливо читалось: «Быть может, со мной хочет кто-нибудь еще?», но сказать это вслух он так и не решился.

Через несколько минут он вышел наружу и более Стас его никогда не видел.

Четыре месяца прошло с тех пор, как Стас и трое других выживших оказались в Кострове в окружении бешеных. Зима