продается «твоя» книга уже за миллион. И, безусловно, коли такое случится, то раз это ваша книга, значит, и вы тоже могли бы получить миллион, «если бы вас не обманул аукцион». Вроде бы эта позиция и понятна, и даже вызывает сочувствие.

Но это большое заблуждение, и даже не потому, что сдатчик сам продал книгу за 100 тысяч и о большем не думал, а потому, что это была добровольная сделка и даже открытая для других желающих. Сравним с более жизненной ситуацией: некто решил продать квартиру, дал объявление и в результате продал за 100 тысяч рублей; покупатель сделал в ней ремонт, выждал положенные три года, за которые цены вдруг взмахнули вверх, и выставил (или даже продал) эту же, бывшую вашу квартиру уже за миллион. Неужели это значит, что покупатель изначально надул владельца? Нет, ничуть. Он в тот момент заплатил рыночную стоимость, и вы добровольно продали ему свое имущество. Просто за несколько лет конъюнктура изменилась настолько, что цена книги/квартиры возросла, а реставрация/ремонт позволили представить товар в наиболее выгодном свете.

Однако же опять вернемся к риторическому вопросу о стоимости антикварной книги уже в другом аспекте: как многие знают из средств массовой информации, нередко органы правды и добра фиксируют правонарушения, связанные либо с хищением, либо с незаконным перемещением антикварных книг через госграницу. Почти всегда нас окатывают ледяным ушатом цифр, в которых оцениваются эти книжные сокровища. Откуда же эти цифры? А цифры эти от «экспертов», причем такой эксперт намного значительнее любого ученого-книговеда или антиквара-букиниста (которые, увы, тоже не равны по своим профессиональным навыкам; этические качества вообще не будем тут трогать, чтобы не испортить рассказ). Органы добра и правды тоже можно понять: им всегда (ну или почти всегда) требуется, чтобы изъятые издания были дорогие (потому что нужно, чтоб в «особо крупных») и, уж естественно, обладали культурной ценностью (если «особой», тоже неплохо). Кто же будет писать заключения на гору трухи, чтобы с такими вот выводами? Работа эта не то чтобы приятная, не то чтобы легкая; да и тот человек, который очень хорошо квалифицирован в области антикварной книги, не сидит в качестве штатного эксперта. Поэтому будет работать эксперт среднестатистический. Он откроет один или второй интернет-ресурс, посмотрит статистику продаж или даже наличие аналогов, и вот уже цифра готова. Собственно, наверное, иного выхода и нет – потому что на дурацкий (протокольный) вопрос, которым является «средняя рыночная стоимость антикварной книги», должен быть и протокольный ответ: «по данным из сети Интернет и статистике продаж – столько-то».

Но здесь есть подводный камень, по причине которого автор этих строк никогда в жизни не подписал ни одного экспертного заключения с указанием цены. Относительно подлинности, музейного значения, места в истории – можно поделиться своими соображениями, но лишь в научном издании или научном отзыве, а не в казенной бумаге. То есть автор никогда не становился экспертом, который бы имел на то полномочия, как действуют многие, направо и налево раздавая свои «заключения». Известно, что в Министерстве культуры есть целый список разных экспертов, у них спрашивайте цену и то, что требует казенных полномочий, необходимых для государственных органов, – «особое культурное значение», «большое культурное значение» или просто «культурное значение». Тем более что оценка почти всегда требуется государственным органам лишь в тех случаях, когда совершено преступление или административное правонарушение; соответственно, от твоей оценки может зависеть если не жизнь, то уж точно свобода другого человека (а учитывая наши реалии, значит, и жизнь тоже). И вот здесь уже рассуждения из разряда «в магазине продается за 100 рублей, но цена ей 5» не имеют достаточных оснований, то есть придется в экспертном заключении писать «цена на рынке 100 рублей», тогда как человек, возможно, при оценке в 5 рублей вообще отделается легким испугом, а при оценке в 100 рублей отправится на лесоповал, где его может довольно быстро переломить «случайно упавшим деревом». А потому лучше предоставить в таких случаях оценку тем экспертам, которые имеют на то желание, навыки поиска в интернете и иные этические принципы.

Замечено, что наибольшую трезвость в подобных экспертизах демонстрируют музейные и библиотечные работники с большим стажем, а также букинисты с опытом в несколько десятилетий. Они чаще всего не будут оценивать книгу по мифическим предложениям на рынке, а уж тем более по статистике продаж экземпляров, которые нельзя даже посмотреть. И здесь, как на эталон оценки антикварной книги, я бы указал на покинувшую нас М. Я. Чапкину. Она была из тех немногочисленных экспертов, которые при вопросе о стоимости книги, особенно заглазно (то есть без предъявления экземпляра), всегда говорят «от и до», а в заключениях насчет всяких следствий – указывают в качестве ориентировочной цены исключительно самую нижнюю границу. Как она говорила сама: «Мне жалко тех, против которых будет предъявлена моя экспертиза, хотя я даже не знаю, кто они».

Пагинация, фолиация, нумерация

Очередной раз говоря о терминах, немного коснемся метрологии. Сперва повторим вечную истину: пагинация – есть нумерация страниц, а фолиация – нумерация листов (pagina – страница, folio – лист, лат.). Как говорят учителя, «это нужно просто запомнить». Если трудно запомнить – можно говорить «нумерация листов» и «нумерация страниц», и никто вас не осудит, потому что простота изложения – важное качество в любом деле.

Много труднее коллегам дается прочтение года издания книги. Это не шутка, потому что только арабские цифры читаются без затруднений; римские, как показывает опыт общения с работниками музеев и библиотек, встречают непонимание даже у людей с дипломом о высшем образовании старого образца (ну и, безусловно, у большинства владельцев дипломов последних двадцати лет). А надо-то всего лишь запомнить семь значений римских цифр: M – 1000, D – 500, C – 100, L – 50, X – 10, V – 5, I – 1. При написании конкретного числа соблюдаются два арифметических правила: если меньшая цифра идет за большей, то цифры складываются, а если перед большей – вычитаются. Обычно годы пишутся стандартно, а когда имеется возможность написать двумя способами, избирается наиболее короткий: к примеру, 1991 год может быть написан как MDCCCCXCI или даже более развернуто, но правильно – MCMXCI. Но даже такие азбучные истины иногда могут вызвать вопросы даже у специалистов, потому как на титульных листах книг не всегда римская нумерация представлена в современном виде (мы не будем здесь разбирать даты, написанные римской цифирью с применением так называемых апострофов, – лишь упомянем, что в книгах, напечатанных