— Я не люблю глупцов. Самодовольных и наглых глупцов, что теряют голову от обилия силы вокруг, — Гунир указал пальцем на моего земляка. — А ты совсем неплох. Думаешь, прежде чем говоришь. Да и следы учишься различать влёт.

— Я же говорил дознавателю — это мой талант. А песок, трава, круг или пояс — разница не столь велика.

— Про силу, что кружит голову, чьи это слова? — я влез в разговор.

— Шестого боевого дяди. Он сам из ваших.

— Девчонок жалко, — заметил вдруг всезнайка горожанин.

— Чего это?

— Одни тут. Может, поищем? — Дарит заухмылялся. — Поможем?

— Жалельщик!

Гунир коротко хохотнул. Перелез через упавший ствол и бросил насмешливый взгляд на парня.

— Я ещё вчера к Виликор подходил. Нормально всё будет. Она их сама поведёт. Главное, чтобы Послушники их не сильно далеко отогнали. Или чтобы они, как Леград, не удрали в заросли.

— Эх, такой план спасения сорвался!

— Ага, — Зимион хмыкнул и стукнул болтуна по плечу. — За такие планы Виликор может и сломать чё-нить.

— Много она Фатору сломала?

— Поначалу-то? Рук шесть. Три ноги. И рёбер без счёта. Только он сам и скажет. Если не сбился.

— Зато теперь.

— Тихо! — Гунир зашипел и замер.

Мы все закрыли рты и принялись оглядываться, пытаясь проникнуть взглядом сквозь кусты. Жаль, что на зверях нет печатей. В Школе и лагере я ещё не видел людей без контрактов. И даже тонкие загородки не оказались преградой для моих глаз. Наверно их будет видно и среди этих зарослей. Вот только сейчас нам страшны звери, а не люди. Можно было бы беспокоиться о снежинках, но оставаться ради меня в лесу лишнее время, рискуя опоздать в лагерь сбора? Сомнительно. Не зря же нас разделили на целый день. Нет, Бравур может и способен приказать такое своим приспешниками, но как бы они встретили нас в лесу? Особенно сейчас, когда из-за меня мы прилично сместили точку начала нашего путешествия? Это нужно иметь того, для кого лес, как открытая книга. Ватажника.

— Пусто. Заканчиваем с разговорами. Через четыре часа привал. Тогда и будем чесать языками.

Нам оставалось лишь кивнуть на эту команду. Что-то мы и впрямь разболтались, словно и не занимались этим все три дня до лагеря и в нём. Делились мнениями. Например, о том, почему так странно выпускают в лес. С низа рейтинга. В Школе считают, что первым будет легче, пока лес не взбудоражен. Ватажник смеётся над этим. Не отрицает, что доля правды есть, но слишком малая, чтобы так серьёзно к этому относиться. Если совсем по-глупому не попасться в ловушку зверя, то экзамен не должен доставить больших хлопот. Нить маяка всегда укажет направление, оружие поможет защититься, а зелья заживить раны. Тех же, кто не сумеет отбиться от какой-нибудь Багровой лианы, он жалеть не собирается. А если это будет Циан, так ещё и порадуется. И повторил эти слова молодому наёмнику в лицо этим утром.

***

Мне оказалось безумно интересно в лесу. В памяти намертво остались все уроки и картины учителей Школы. Но сейчас, вживую наблюдая за ватажником и слушая детальные пояснения, что он время от времени давал нам, голые знания превращались в опыт, который мог спасти жизнь. И сейчас, и в будущем.

— Неправ был, да, — Гунир как-то по особому прищёлкнул языком. — Изрядно почистили. Глядите. Тут сердце земель брюхожора.

— Ага, — сосредоточено кивнул Дарит. — Помню.

— Поляна, — палец Гунира двинулся слева направо, указывая нам, куда смотреть. — Вон там чуть позже будет свет и тепло. Старый золотистый дуб. Густая молодая поросль. Гляньте, как странно поблёскивает трава. Эт остатки слизи. Совсем мало и сухая. Дня четыре, не меньше ей. А как так, если ему жрать каждый день хочется?

— Да. Вижу. Вон у кустов след самый свежий.

Зимион весь подался вперёд, внимательно вглядываясь в то, что мог оценить только он сам и ватажник. Я пока едва нашёл слизь и уж точно не видел никаких следов. Ни старых, ни свежих. Даже у кустов.

— Точно. Вот за кустами его и прибили.

— Глянем?

— Ну, давай.

Смотреть, впрочем, особо оказалось не на что. За плотными невысокими кустами оказалась та же трава, разве что сорванная до земли в нескольких местах. И здоровое дурно пахнущее пятно, покрытое шевелящимися насекомыми. Причём некоторые из них никак не меньше чем в ладонь размером.

— Кровь. Ну... Была, пока не сожрали.

— А туша где?

— У алхимиков, — удивился Гунир. — Где ж ещё?

— Так, ведь у брюхожора ценного почти и нет ничего.

— Эт если тащить на себе, да через пол-леса. Тут же орденцы прошлись. Один с техникой хранения, другой с мешком. Им идти до лагеря нет ничего. У нас мешок путника только в команде Мастера и первого боевого дяди. А техники такой и вовсе нема. Полётом низковаты, — Гунир сплюнул и добавил. — Всяк собьёт.

— Значит, они тянут тушу целиком? — я не мог не уточнить.

— Ага. Убил. Наложил технику. Туша словно усохла. Будто месяц на солнце, но мягкая, не как камень. А в мешок путника хоть десяток брюхожоров влезет.

— Вот прямо десяток? И как его тогда поднимать?

Я оживился. Вот это интересная вещь, в отличии от того, кто и сколько в кости выиграл у них в ватаге.

— Это артефакт.

Дарит рад помочь. Если бы он ещё и сам рассказывал такие вещи, а не после вопросов, то я бы даже медитациями жертвовал. Но что нет, то нет.

— Дорогой, потому и мало у кого есть. И вес он вместе с размером убирает. Воину даже полный вполне по плечу.

— В лагере послушников много. Там наружу вытащат. Есть, кому руки пачкать. Желчь, железы. Шкура, кости. Мясо ящерам.

— Ясно.

— Да уж чего тут неясного? — хохотнул Гунир. — Увидишь в академии. Давай доставай Нить. Говори, куда идти.

Я молча кивнул. Ещё один разговор, что мне предстоит. Несмотря на всю ярость памятного разговора с Виликор, мы не настолько повышали голос, чтобы остальные соученики оказались в курсе моего решения. Вопросов ко мне тогда было много. Но я и до этого не радовал их общением и ответами. А уж в такой сложной ситуации, когда изменились все мои планы, я и вовсе стал копией старшей. Много презрения, пустой взгляд и угроза что-нибудь сломать в крайнем случае, когда совсем нет сил терпеть вопросы. Даже на своих ребят огрызнулся пару раз, и неугомонные Зимион с Гуниром перестали меня донимать. Но ведь так не может продолжаться постоянно. Уж кто-кто, а они обязательно должны узнать об этом. И до того как я при всех откажусь от Академии.

Амулет-сокровище лежал в отдельном кармашке на поясе, надёжно прижатый ремешком. Небольшой, легко умещающийся в ладони восьмиугольник из лёгкого золотистого металла. Толщиной с палец. По рёбрам бежали густо нанесённые крохотные символы. Одна сторона амулета шершавая, другая гладкая. На ладонь гладкой стороной вверх. Потянуть через сокровище энергию неба. Минута ожидания и вдоль одной из сторон амулета сквозь золото проступила чёрная черта. Я медленно принялся разворачиваться, наблюдая, как темнота ползёт по граням.