«Ах ты, старый сводник!» — подумала нежно.

И под этим насмешливо-тёплым взглядом неожиданно поверила в невозможное. В то, что чудеса всё-таки бывают…

Старый Герцог не спеша выговаривал Генриху, напоминая, что в его Секретной Службе, да и в Инквизиции, есть несколько умельцев, виртуозно накладывающих личины, до чего бриттские маги ещё не доросли, а, стало быть, надо лишь продумать, в качестве кого послать в Лондон Жана. Заодно тайно отослать куда-нибудь оригинал, то есть, личность, чью внешность и биографию придётся использовать, а ещё лучше…

Тут они, словно спохватившись, глянули на маркизу. Старый Герцог с любезной улыбкой подхватил под руку Мастера Жана.

— Пойдёмте, дорогой друг, обс-с-судим детали. С-с-скорее всего, по ту с-с-сторону Ла-Манша нам придётся отбыть вмес-с-сте. Я тоже не с-с-склонен бросать на произвол с-с-судьбы эту заблудшую овечку…

Проводив их до двери, Его Величество выглянул наружу и рявкнул караулу:

— Не впускать! Никого!

И, наконец, выдохнул, уже в губы Аннет:

— Всё, милая, всё, слышишь? Теперь мы вместе!

Она высвободила подрагивающие руки из его цепких лап.

— Генрих, погоди. Объясни, что — «всё»? Как вообще такое может быть?

Засмеявшись, он подхватил её за талию, закружил, не обращая внимания на протестующие вопли. Наконец рухнул вместе с ней в кресло у стола, потянул к себе из вороха бумаг свиток, лежащий сверху — видно, полученный совсем недавно, и развернул.

— Разрешение Папы на наш брак, — объявил торжественно. — И на усыновление малыша Анри. Прости, но для всех он будет моим приёмным сыном…

И вдруг побледнел.

— Ты же понимаешь, — сказал с запинкой. — Я не могу признать его открыто своим. Это значит — клеймо незаконнорожденности на будущем дофине. А сын маркиза де Клематиса, троюродного дяди моего деда-Валуа, это…

Аннет даже глаза прикрыла. Машинально приложила руку к груди, чтобы придержать выпрыгивающее сердечко.

— Да, понимаю. Это… совсем небольшая жертва, в конце концов…

Генрих вытер внезапно вспотевший лоб.

— В конце концов, видя его сходство со мной, все вокруг рано или поздно и без того догадаются об истине. Ну и дьяволы с ними, со всеми, пусть сплетничают, сколько хотят. Главное — по документам к происхождению Анри и твоего не подкопаться. Да, вот, о происхождении… Видишь ли, Аннет…

Маркиза побледнела.

— Что?

Король опустил глаза. Его радость заметно поутихла.

— Милая…

— Да говори же, не терзай меня!

— Ани…

Он с тоской погладил её по руке.

— Я не могу… не могу сделать тебя королевой Франкии!

У неё потемнело в глазах.

— … Только мадам Валуа, — поспешно договорил он. — Ани? Бога ради, что с тобой?

Она перевела дыхание.

— Что-то я не поняла… Повтори насчёт «мадам Валуа»?

— Видишь ли, — Генрих побледнел. — Особый Совет при Папе решил, что, раз твой сын — почти чистокровный Валуа, если судить по его крови, то я вправе объявить его своим наследником и короновать, когда придёт его время. Но я не могу короновать тебя. Твоё купеческое происхождение… Ведь ты получила титул, лишь выйдя замуж за маркиза. Одним словом — Совет согласен на наш брак лишь в том случае, если я оставлю тебе прежний титул; правда, ты уже будешь не вдовствующей маркизой, а маркизом де Клематис, и, став моей женой…

«Женой!» — сладко отозвалось в ушах Аннет

— … сохранишь все права на маркизат: на все земли, угодья и поселения, принадлежавшие когда-то покойному маркизу…

— Я не буду королевой? — перебила Аннет. Чёрт с ним, с маркизатом, сама она не собирается ломать голову над бумагами, для этого у неё есть Малыш Джон! Но что он там говорил про корону, вернее, про…

Король как-то разом поскучнел. И отвернулся.

— Не будешь.

— И могу не оставаться в этом гадюшнике? — Невероятный восторг, затопивший, наконец, всё существо Аннет, прорвался наружу. — И вернуться в Клематис, да? С Анри и с тобой? Ты будешь с нами, хоть иногда?

— Постой, ты что… рада?

Его Величество в полном ошеломлении пытался сказать что-то ещё, но был прерван жадным, если не сказать — голодным! — а ещё благодарным, страстным, вызывающим неутолимую жажду продолжения и огонь в чреслах, и так далее… поцелуем.

… Часа через полтора Генрих Валуа, выглянув из кабинета и плотно прикрыв за собой дверь, распорядился вполголоса, будто не желая быть услышанным с той стороны (хоть бдительные офицеры из караула доподлинно знали, что кроме короля в кабинете никого более не оставалось):

— Передайте монсеньору Эсташу, что через два часа я жду его по делу, которое мы с ним обсуждали. В условленном месте.

Перехватив смущённый взгляд молодого лейтенанта, хмыкнул, и, поправляя на ходу некоторый беспорядок в одежде, вернулся к себе.

Присел рядом с Аннет, млеющей на медвежьей шкуре рядом с камином. Пощекотал ножку, высунувшуюся из-под его камзола, кое-как прикрывавшего стройную, почти девичью, почти обнажённую фигурку, оставшуюся по его немилости в одних чулках. Прочие части туалета маркизы были небрежно разбросаны по кабинету, и по их местонахождению нетрудно было отследить маршрут мирившейся пары.

— Через два часа, в церкви Сен-Жермен, — лаконично сообщил Его Величество. — Из свидетелей — Жан, конечно, Дитрих, Пико и… У тебя есть доверенное лицо в Лютеции?

— Ирис, — немедленно отозвалась прекрасная маркиза. — Генрих, ты с ума сошёл? Венчаться прямо сейчас?

— Надо за ней послать… А чего тянуть? Пока не разнюхают шпионы и не доложат Бесс? Разгневанная женщина способна на многое; вдруг попытается помешать? Она ведь и не подозревает, что… — Король виновато крякнул. — … влюбилась не в того. А ведь мы с Жаном уже всерьёз обсуждали как нам, в случае чего, поменяться перед венчанием…

Аннет только вздохнула.

Нет, насколько же всё-таки слепы бывают мужчины! Бесс — и не подозревала? А кого же тогда так упорно высматривала, обшаривая взглядом просторы кабинета перед уходом? Не того ли, кто притаился за спиной маркизы, в полусумраке тайного хода, и надрывно дышал ей в затылок?

«Вы — это вы, Генрих. Я давно это поняла…»

И какое-то новое чувство шевельнулось в размягчённом сердце капитанской дочки, невесты, а скоро и жены короля Франкии. Не жалость к сопернице, нет. Прощение. И невольное сочувствие.

Потому что… та гордая женщина ошибалась. Чудеса иногда случаются.

Прошло три дня со странной женитьбы короля, про которую никто толком не мог сказать: была она или нет. Болтали разное.