Лэшер уставился на нее страшным и перепуганным взглядом.

– Что с тобой? – спросил он.

– Скажи, как их зовут, – вместо него произнеслаона.

– Нет, это ты скажи…

Он взял одну из страниц, аккуратно заполненную мелким иплотным почерком, потом положил ее обратно.

– Сколько времени мы провели здесь?

– А ты не знаешь?

Вместо ответа Лэшер заплакал. Она ненадолго забылась сном, ак тому времени, когда проснулась, он успел не только успокоиться, но одеться иупаковать вещи. На следующее утро они отправились в Англию.

Их путь пролегал на север, от Лондона к Доннелейту. Большуючасть времени за рулем была Роуан, но со временем он тоже овладел водительскимремеслом и вполне прилично вел машину на пустынных загородных дорогах. Вселичные вещи находились у них в машине. Как: ни странно, в Англии Роуанпочувствовала себя в большей безопасности, чем в Париже.

– Но почему? Разве они не будут искать нас тут? –спрашивал он.

– Не знаю. Надеюсь, они не догадаются, что мы можемотправиться в Шотландию. Если, конечно, им не придет в голову предположить, чтоты кое-что помнишь…

Лэшер горько рассмеялся.

– Видишь ли, иногда я забываю.

– А что ты помнишь сейчас?

Он метнул на нее сердитый и серьезный взгляд. Борода и усы,придававшие ему грозный вид, являли собой явные признаки половой зрелости. Но вто же время у него до сих пор не закрылся родничок. Интересно, являлся ли онвзрослой особью либо еще находился в стадии юности?

Итак, Доннелейт.

Это оказался не город, а небольшое поселение, состоящее изпостоялого двора и нескольких домиков, в которых размещалась немногочисленнаягруппа студентов-археологов, занимавшихся раскопками. Приезжим предлагалосьсовершить экскурсии по руинам замка, возвышавшегося над озером, а также вниз поразрушенному городу до горной долины, где находился собор, который не был виденс постоялого двора. Чуть дальше за собором имелся доисторический круг,сложенный из камней. Чтобы добраться до него, нужно было довольно долго идтипешком, но зрелище того стоило. Перемещаться разрешалось только по специальноотмеченным зонам, причем путешественникам-одиночкам надлежало выполнять все предписания.Экскурсии же начинались с утра следующего дня.

Открывавшийся из окна постоялого двора вид наводил на Роуантихий ужас. В сумрачной дали неясно вырисовывались очертания того самого места,откуда все начиналось. Там некогда жила деревенская колдунья Сюзанна,призвавшая дух по имени Лэшер, который навечно привязался к женской половине еепотомков. От этих мыслей по спине Роуан пробежали мурашки. Огромных размеровдолина, внушающая благоговейный страх, выглядела серой, унылой и одновременнопрекрасной – настолько, насколько прекрасной вообще может быть сырая, покрытаязеленой растительностью северная местность, подобная той, которая встречается вотдаленных горных районах северной Калифорнии. Из-за повышенной влажностивоздух в сгустившихся над землей сумерках блистал множеством самоцветов, ираскинувшийся внизу мир казался таким таинственным, словно сошедшим со страницволшебной сказки.

Откуда бы ни приближалась к городку машина, она была виднакак на ладони. К городу вела только одна дорога, которая просматривалась нанесколько миль как в южном, так и в северном направлении. Большинство туристовприезжали из близлежащих городов на автобусах.

На постоялом дворе разместились всего несколько человек,каждый из которых питал к данному месту свой особый интерес. Девушка из Америкиготовила статью о разрушенных шотландских храмах. Пожилой джентльмен в этомзахолустье разыскивал истоки своей родословной, полагая, что она восходит кРоберту Брюсу. Кроме того, была еще одна молодая влюбленная пара, которую, очевидно,привело сюда желание уединиться. Во всяком случае, до остальных им не былоникакого дела.

Общество постояльцев разделили также Лэшер и Роуан. Заужином он отведал немного твердой пищи, и та ему пришлась не по вкусу, если несказать хуже. Лэшер жаждал грудного молока и взирал на Роуан голодным взглядом.

Им досталась самая лучшая и просторная комната, со скромной,но вполне достаточной обстановкой: большая горбатая кровать, толстый ковер инебольшой камин. Из окна открывался вид на расстилавшуюся внизу горную долину.Лэшер попросил владельца постоялого двора предоставить им комнату без телефона,упирая на то, что они хотят уединения и покоя. Он также объяснил, какого сортапищу они предпочитают и в котором часу ее следует подавать. Потом, стиснув доболи руку Роуан, объявил:

– Идем в долину.

И, не дав ей опомниться, потащил ее вниз по лестнице квыходу. Сидевшая за дальним столиком молодая пара в недоумении уставилась наних.

– Уже темно, – пыталась воспротивиться его напоруРоуан. Она устала от дороги, и ей вновь нездоровилось. – Может быть, лучшеподождем до утра?

– Нет, – отрезал он. – Надень обувь,подходящую для дальних прогулок.

Повернувшись к ней, он принялся стаскивать с нее туфли,привлекая к себе внимание посторонних. Люди смотрели на него с изумлением, хотяподобное поведение было для него привычным. Он всегда рассуждал как безумецпростодушный и бесхитростный безумец.

– Пойду переоденусь, – сказала Роуан.

Дорога к собору была такой длинной, что, казалось, ей небыло конца и края. Сначала они шли под горку, потом – вдоль берега озера.

Месяц серебрил обветшалые зубчатые стены замка Все подъемыбыли оснащены перилами, а тропинки были достаточно исхоженными. Лэшер шелвпереди и тянул Роуан за собой. Археологи повсюду наставили заграждения,указатели и предупреждения, но поблизости не было ни души. Вверх, кполуразрушенным башням, и вниз, в подземелья, вели недавно построенныедеревянные лестницы. Двигаясь впереди, Лэшер твердым шагом следовал в заданномнаправлении, однако его уверенность весьма отдавала одержимостью безумца.

Вдруг она подумала, что более подходящий случай для побегатрудно себе представить. Если бы только ей хватило духу столкнуть Лэшера впропасть с одной из хрупких лестниц. Упав, он наверняка разбился бы и страдал,как любой человек! Хотя его кости не отличались хрупкостью, они все еще былипреимущественно хрящевидными. Поэтому, рухнув вниз, он, скорее всего, разбилсябы насмерть. Да, он наверняка бы погиб. Даже осознав, что его жизнь находится унее в руках, Роуан поняла, что не может воспользоваться своим преимуществом, иот собственного бессилия расплакалась. Избавиться от него подобным способом,как выяснилось, было для нее совершенно невозможным выходом из положения.Убить? Нет, это она сделать не могла.