— Видишь ли, иногда я забываю.

— А что ты помнишь сейчас?

Он метнул на нее сердитый и серьезный взгляд. Борода и усы,придававшие ему грозный вид, являли собой явные признаки половой зрелости. Но вто же время у него до сих пор не закрылся родничок. Интересно, являлся ли онвзрослой особью либо еще находился в стадии юности?

Итак, Доннелейт.

Это оказался не город, а небольшое поселение, состоящее изпостоялого двора и нескольких домиков, в которых размещалась немногочисленнаягруппа студентов-археологов, занимавшихся раскопками. Приезжим предлагалосьсовершить экскурсии по руинам замка, возвышавшегося над озером, а также вниз поразрушенному городу до горной долины, где находился собор, который не был виденс постоялого двора. Чуть дальше за собором имелся доисторический круг,сложенный из камней. Чтобы добраться до него, нужно было довольно долго идтипешком, но зрелище того стоило. Перемещаться разрешалось только по специальноотмеченным зонам, причем путешественникам-одиночкам надлежало выполнять всепредписания. Экскурсии же начинались с утра следующего дня.

Открывавшийся из окна постоялого двора вид наводил на Роуантихий ужас. В сумрачной дали неясно вырисовывались очертания того самого места,откуда все начиналось. Там некогда жила деревенская колдунья Сюзанна,призвавшая дух по имени Лэшер, который навечно привязался к женской половине еепотомков. От этих мыслей по спине Роуан пробежали мурашки. Огромных размеровдолина, внушающая благоговейный страх, выглядела серой, унылой и одновременнопрекрасной — настолько, насколько прекрасной вообще может быть сырая, покрытаязеленой растительностью северная местность, подобная той, которая встречается вотдаленных горных районах северной Калифорнии. Из-за повышенной влажностивоздух в сгустившихся над землей сумерках блистал множеством самоцветов, ираскинувшийся внизу мир казался таким таинственным, словно сошедшим со страницволшебной сказки.

Откуда бы ни приближалась к городку машина, она была виднакак на ладони. К городу вела только одна дорога, которая просматривалась нанесколько миль как в южном, так и в северном направлении. Большинство туристовприезжали из близлежащих городов на автобусах.

На постоялом дворе разместились всего несколько человек,каждый из которых питал к данному месту свой особый интерес. Девушка из Америкиготовила статью о разрушенных шотландских храмах. Пожилой джентльмен в этомзахолустье разыскивал истоки своей родословной, полагая, что она восходит кРоберту Брюсу. Кроме того, была еще одна молодая влюбленная пара, которую,очевидно, привело сюда желание уединиться. Во всяком случае, до остальных им небыло никакого дела.

Общество постояльцев разделили также Лэшер и Роуан. Заужином он отведал немного твердой пищи, и та ему пришлась не по вкусу, если несказать хуже. Лэшер жаждал грудного молока и взирал на Роуан голодным взглядом.

Им досталась самая лучшая и просторная комната, со скромной,но вполне достаточной обстановкой: большая горбатая кровать, толстый ковер инебольшой камин. Из окна открывался вид на расстилавшуюся внизу горную долину.Лэшер попросил владельца постоялого двора предоставить им комнату без телефона,упирая на то, что они хотят уединения и покоя. Он также объяснил, какого сортапищу они предпочитают и в котором часу ее следует подавать. Потом, стиснув доболи руку Роуан, объявил:

— Идем в долину.

И, не дав ей опомниться, потащил ее вниз по лестнице квыходу. Сидевшая за дальним столиком молодая пара в недоумении уставилась наних.

— Уже темно, — пыталась воспротивиться его напоруРоуан. Она устала от дороги, и ей вновь нездоровилось. — Может быть, лучшеподождем до утра?

— Нет, — отрезал он. — Надень обувь,подходящую для дальних прогулок.

Повернувшись к ней, он принялся стаскивать с нее туфли,привлекая к себе внимание посторонних. Люди смотрели на него с изумлением, хотяподобное поведение было для него привычным. Он всегда рассуждал как безумец,простодушный и бесхитростный безумец.

— Пойду переоденусь, — сказала Роуан.

Дорога к собору была такой длинной, что, казалось, ей небыло конца и края. Сначала они шли под горку, потом — вдоль берега озера.

Месяц серебрил обветшалые зубчатые стены замка.

Все подъемы были оснащены перилами, а тропинки былидостаточно исхоженными. Лэшер шел впереди и тянул Роуан за собой. Археологиповсюду наставили заграждения, указатели и предупреждения, но поблизости небыло ни души. Вверх, к полуразрушенным башням, и вниз, в подземелья велинедавно построенные деревянные лестницы. Двигаясь впереди, Лэшер твердым шагомследовал в заданном направлении, однако его уверенность весьма отдавалаодержимостью безумца.

Вдруг она подумала, что более подходящего случая для побегатрудно себе представить. Если бы только ей хватило духу столкнуть Лэшера впропасть с одной из хрупких лестниц. Упав, он наверняка разбился бы и страдал,как любой человек! Хотя его кости не отличались хрупкостью, они все еще былипреимущественно хрящевидными. Поэтому, рухнув вниз, он, скорее всего, разбилсябы насмерть. Да, он наверняка бы погиб. Даже осознав, что его жизнь находится унее в руках, Роуан поняла, что не может воспользоваться своим преимуществом, иот собственного бессилия расплакалась. Избавиться от него подобным способом,как выяснилось, было для нее совершенно невозможным выходом из положения.Убить? Нет, это она сделать не могла. Подобная мысль была еще более нелепой ибезрассудной, чем ее жизнь с Лэшером. И как она решилась на этот опрометчивыйпоступок! Только сейчас она поняла, каким безумием с ее стороны было полагать,что, изучая его, она сможет самостоятельно управлять ситуацией. Какой же глупойона была, возомнив себе, что в ее власти это сделать! Уйти из дому с каким-тодикарем, со взявшим над ней власть демоном, поддаться порыву, питаемомусамомнением и гордостью за то, что она произвела на свет невесть какое чудо!

Интересно, могли бы развиваться события иначе? Вернеесказать, позволил бы он, чтобы все сложилось по-другому? Разве не онбеспрестанно побуждал ее спешить всякий раз, когда она оглядывалась назад?Разве не он заставлял ее идти быстрее, тысячу раз повторяя: «Поторопись»? Чегоон боялся? Майкла? Пожалуй. Такого, как Майкл, следовало бояться.

Роуан понимала, что изначально совершила непростительнуюошибку. В свое время, когда это было возможно, нужно было взять власть в своируки. Тогда бы у нее все было под контролем.

А теперь, когда они шли по залитому лунным светом и заросшемутравой участку земли, некогда служившему полом ныне опустевшего замкового зала,она была готова скорее обвинять, бичевать и ненавидеть себя, нежели причинитьболь своему спутнику.