Он сидел, глядя прямо перед собой отсутствующим взглядом, снимал с рукавов куртки клочки Сахарной Ваты и скатывал их в комок.

— Максим? — позвала Вика.

Мальчик медленно повернул голову, словно не сразу понял, что к нему обращаются.

— Все нормально?

Он отрешенно кивнул.

— Мы должны выбираться отсюда! — Вика настойчиво потянула его за рукав, — Здесь опасно: нас неоднократно предупреждали об этом.

Максим снова кивнул.

— Да, — проговорил он тихо.

— Что с тобой? — Вика нетерпеливо вскочила на ноги, и тут же провалилась по пояс. Когда она выбралась, то увидела, что Максим сидит все в той же позе, и, похоже, вообще не понимает, что происходит.

— Да что с тобой? — сердито проговорила Вика, — Молчишь, словно воды в рот набрал. Нам нельзя здесь оставаться, понимаешь ты это?

— Да, — заплетающимся языком пробормотал он, — Но я… я уронил Жезл. Его надо найти.

Вика покрутила головой и, неожиданно для себя, увидела его совсем рядом — Магический Жезл, упав, воткнулся в облако ваты. Она вытащила артефакт, и, отряхнув от сладкой облачной пены, протянула Максиму. Тот рассеянно засунул его в карман.

Густой ванильный аромат усыплял бдительность, затуманивал сознание, затягивал, как в пучину, в свои обманчиво-ласковые объятия. Вика внезапно поняла, что чувствует себя ужасно усталой и разбитой. Усилием воли она стряхнула наваливавшуюся дремоту, хотя все на свете она сейчас бы отдала за уютное кресло у камина с шерстяным пледом и чашку горячего шоколада.

— Максим, идем!

— Давай немного отдохнем, — умоляюще пролепетал Максим, — Я не могу. Не знаю, что со мной происходит.

— Нам нельзя здесь оставаться, ты же знаешь! — запротестовала Вика, впрочем, довольно вяло. Идея отдыха не пришлась ей по душе, но ее тело, очевидно, было целиком и полностью «за». Какой-то частью сознания Вика понимала, что они совершают чудовищную ошибку, но девочка беспечно отбросила эту мысль подальше.

— Знаешь, я думаю, все эти слухи сильно преувеличены, — проговорила она, удобно усаживаясь на белую перину облаков, — Если бы здесь было что-то действительно опасное, мы бы уже встретились с этим.

— Ты права, — закивал Максим, — Здесь же был не завод по производству ядерного оружия, а кондитерская фабрика. Добрая кондитерская фабрика, которая выпускала добрые сладости.

— Добрые пряники, — улыбнулась Вика.

— Добрый шоколад…

— Добрые конфеты…

— Добрую Сахарную Вату!

Повисло напряженное молчание. Вика испытующе посмотрела на Максима.

— Ты уверен, что она добрая? — спросила она как бы невзначай.

Молочно-белые сугробы мешали сосредоточиться, не позволяя думать ни о чем другом. Максим колебался: здравый смысл отчаянно боролся с искушением, но в конце концов искушение все же победило. Не победить оно не могло: Вата была заколдована так, что любой, кто увидит ее, не сможет удержаться от соблазна, и попробует ее — когда фабрика была еще цела, и вата выпускалась небольшими порциями, от такой магии никому не было вреда. Но то, что полезно в малых количествах, при передозировке может оказаться вредным и даже опасным — да, одна порция Ваты могла поднять настроение даже хроническому пессимисту, но тонны ее могли отнять самое ценное, что есть у каждого — цель жизни, рассудок и память, причем постепенно, так, что несчастная жертва совершенно не замечала метаморфозы.

Желудок Максима громко высказал свое мнение. Его хозяин тряхнул головой, отгоняя последние мысли об осторожности, и решительно поддержал его:

— Вата добрая!

— А что она делает?

— Она лежит.

— А что она хочет?

— Она хочет, чтобы мы ее съели.

— Ты уверен? А, ладно!.. — не в силах больше сопротивляться, Вика оторвала солидный шматок Сахарной Ваты и стала жевать.

Вата имела нежный ванильно-сливочный вкус, с тонким, едва уловимым ароматом миндаля. Шерри не преувеличивал: она действительно таяла во рту. Максим почувствовал, как странное щекочущее тепло разливается по всему телу. Это было весьма необычное, ни на что не похожее ощущение — с каждым мгновением все неприятности, проблемы и печали стирались, слабели, отступали на задний план, все дальше и дальше, чтобы скоро и вовсе слиться с иллюзиями и грезами, навеянными сладкими ароматами, витающими над сахарной Долиной.

Почему-то им обеим вдруг сильно захотелось спать. Даже не надо было ставить палатку — мягкие облака были просто созданы для отдыха.

— Кажется, мы должны были куда-то идти? — пробормотала Вика, с трудом шевеля губами: после девятнадцатой порции Ваты слова давались ей с трудом.

— Правда? — Максим рассмеялся. — Должно быть, тебе приснилось. Зачем нам отсюда уходить? Здесь же так хорошо!

— Здесь так хорошо, — повторила Вика, — Конечно, мне все приснилось…

— Надо же! А я видел во сне, что летел, летел, и упал, а до земли очень далеко, и я падаю с неба. Представляешь? С неба! Как такое возможно? — Мальчик лег на спину, закинув руки за голову, и закрыл глаза. По лицу разлилась блаженная улыбка.

Вика зевнула.

— Ты спишь? — пробормотала она, с трудом удерживая Максима в фокусе — глаза, как и голос, уже почти отказывались ей подчиняться.

Максим не ответил, только перевернулся во сне и зарылся в Вату, как в одеяло. Вика взбила сахарное облако, чтобы придать ему форму изголовья, откусив напоследок кусочек импровизированной подушки.

Меньше чем через минуту они крепко спали.

Белый флаг

В акварельно-голубом небе беззаботно кувыркались растрепанные клочки облаков, а их двойники кружили по гладкому зеркалу воды, повторяя каждое движение своих небесных братьев. Это была их излюбленная игра — традиция, которой они никогда не изменяли; в Абсолюте это знал каждый младенец, но более прагматичные жители мира Максима и Вики называли это отражением — явление хорошо изученное и поэтому малоинтересное. Увы, люди так устроены, что упрямо не хотят замечать чудеса даже там, где они действительно есть, стремясь всему найти объяснение с точки зрения науки и логики.

На землю упала лохматая тень, и вслед за ней на поляну, крадучись, вышел ее хозяин. Им оказался крупный белый кот. Он двигался абсолютно бесшумно, хотя вокруг не было ни души — только несколько пестрых бабочек лениво порхали над цветками лугового клевера, да упитанный толстощекий бурундук деловито обрабатывал только что найденный орех. Кот сделал шаг. Полосатый грызун поднял голову, но, увидев темный силуэт незнакомца, бросил недоеденный обед и с испуганным писком юркнул в свою норку.

Энергет вышел на середину поляны и напряженно втянул носом воздух. Кончик хвоста у него едва заметно подрагивал, выдавая его волнение. Удостоверившись, что опасности нет, он повернул голову и негромко мяукнул — это был условным сигналом для Кэтти.

— Ну, что там? — нетерпеливо прошептала она.

Что-то хрустнуло, упало и покатилось по земле. Энергет замер, прислушиваясь, но виновницей