Айн наклонил голову и широко улыбнулся своей фирменной грифоновской улыбкой, вызывавшей невольный страх у всех, кому посчастливилось ее увидеть. Но Кэтти, хорошо знавшая повадки грифонов, прекрасно понимала, что это не более чем маска — стараясь казаться грозным и устрашающим, на самом деле Айн был добрым и имел благородное сердце настоящего рыцаря. За хищным оскалом острых зубов скрывалась чуткая и ранимая душа истинного грифона.

— Значит, Ротсен здесь? — Флэйк взволнованно замахал хвостом из стороны в сторону, — Нам нужно увидеть его, немедленно!

Крылатые стражи смущенно прижали уши и виновато уставились в землю.

— Ротсен уехал, — наконец сказал Твин.

— Что? — Кэтти ошеломленно захлопала ресницами, — Куда?! Вы что-то недоговариваете! Почему никого нет? Где все?

Твин посмотрел на своего собрата, давая понять, что не имеет смысла больше скрывать правду. Айн кивнул.

— Ротсен уехал сегодня на рассвете. Мы не знаем, куда; не знаем даже, в какую сторону он направился. Он воспользовался транспортером. Вспышка была такой яркой, словно он перенесся, по меньшей мере, в другое измерение.

— На рассвете! — расстроенно пробормотал энергет, — Мы разминулись всего на пару часов.

— Уехать в такое время! — потрясенно воскликнула Кэтти, — И вы даже не догадываетесь, куда он отправился?

— Догадываемся, — сказал Твин, — Мы полагаем, он хочет сам найти Эриуса и отомстить за Мелли.

— Отомстить за Мелли? — повторила Кэтти. — Я не понимаю, о чем вы…

Грифоны принялись взахлеб рассказывать все, что знали сами — как Ротсен воспринял скорбное известие о смерти Мелани, как всю ночь заряжал свой боевой Жезл на звездном свете, и как сегодня утром он выскользнул из замка, стараясь никого не разбудить, отдал последние распоряжения грифонам и исчез в светящемся коконе транспортера.

— Но это ложь! — перебил его Флэйк, — Мелани не погибла! Эриус держит ее в плену в своей крепости. Это была не Синяя Рыба — вы видели Эриуса, принявшего ее облик!

Кэтти в ужасе ахнула, прижав ладонь ко рту.

— Мы опоздали, — сипло проговорила она, — О небеса, что же теперь будет? Если бы он только знал правду! Возможно, Ротсен смог бы победить Эриуса в честном поединке, но Эриус никогда не примет бой. Он не знает, что такое честь. Вместо этого он натравит на Ротсена свору своих черных чудовищ, и они растерзают его. Это безумие!..

Она всхлипнула, но слез не было: только в груди была какая-то пустота, жгучая и едкая, как свежая рана, которую густо посыпали солью.

— Месть — страшное чувство, — сказал Флэйк, словно ни к кому не обращаясь, — Оно коварно, как ржавчина, оно способно разрушить даже самую светлую, самую чистую душу. Жажда мести очень ловко маскируется под благородный гнев и желание справедливости, но это тупиковый путь, и если вовремя не повернуть назад, он может привести ко тьме.

— Мы должны остановить его! — Кэтти умоляюще взглянула на Флэйка, но солнечный кот покачал головой.

— Если ты помнишь, Синяя Рыба велела нам оставаться здесь. Не волнуйся. Все будет хорошо.

— Мы проводим вас, — сказал Айн, — Следуйте за нами.

— И почему вы, грифоны, всегда ходите парами? — горько вздохнула Кэтти. Сейчас, когда рядом не было старшей сестры, она особенно остро ощущала свое одиночество.

— Дань традиции, — церемонно отозвался Твин. — Кроме того, это удобно и практично с бытовой точки зрения. Один спит, другой охраняет.

— Что ты сочиняешь? — возмутился Айн. — Грифоны вообще не спят! Могут, конечно, окаменеть от неподвижного сидения на одном месте, но глаза у них все равно будут открыты, и они будут видеть все, что происходит вокруг!

Возле главных дверей они остановились.

— Мы не пойдем внутрь — нам пора на пост к Воротам. Так что вы уж сами осмотритесь там. Если хотите есть, поищите себе что-нибудь на кухне. Все заняты.

— Заняты? Чем?

Твин испуганно втянул голову в плечи и вполголоса проговорил:

— Вообще-то это засекреченная информация, которую строжайше запрещено разглашать кому бы то ни было, — и тут же выложил подробности: — Высшие захватили в плен одну Тень. Живьем. Гениальная идея Ротсена, разумеется. Тень нужна им живая, если, конечно, форму существования этих монстров вообще можно назвать жизнью. Они поместили ее во что-то вроде кокона, состоящего из мощного биополя. Такую конструкцию еще называют «Бермудский треугольник». Контур замыкается сам на себя, и существо, попавшее внутрь, не может вырваться, и только мечется в этом биополе, как белка в колесе. Тень ничего не видит, но она чувствует, если рядом кто-то есть.

— Высшие пытаются найти средство, которое могло бы уничтожить Тени, — продолжил Айн. — Пробуют разные комбинации, но пока безуспешно: вчера я слышал разговор, из которого понял, что до изобретения средства от Теней нам так же далеко, как людям — до изобретения вечного двигателя. Что самое удивительное, Тень не только прекрасно переносит все эксперименты, она становится сильнее. Как вирус, который пичкаешь антибиотиками, а он ко всем им вырабатывает иммунитет.

— А все остальные заняты — помогают тем, у кого Тени погубили кого-то из близких, и эвакуируют жителей из опасных районов.

— Да эвакуировать-то там особо некого — все попрятались, еще когда сюда пришли первые Тени, Многие убегают за Реку, в дикие земли — говорят, там Теней нет, по крайней мере, там их пока еще не видели.

Грифон поднял огромную лапу и коснулся ею двери:

«Алленази!» — произнес он.

Услышав пароль, двери послушно растворились, впуская гостей.

— Ладно, до встречи. С удовольствием попили бы с вами чай, но служба, как говорится, превыше всего.

Кэтти вошла внутрь и, не оглядываясь по сторонам, повернула вправо, в небольшой коридор, ведший к запасной лестнице.

— Ты знаешь дорогу? — поинтересовался Флэйк.

— Я бывала здесь раньше, — сказала Кэтти, — Как-то раз Мелли брала меня с собой на Совет, когда… когда еще не началось все это. Сюда, — она нажала на дверную ручку и вошла в комнату. Это была одна из спален для гостей; Кэтти особенно любила ее, потому что окна выходили на Восток, и с наступлением утра все пространство комнаты наполнялось живым солнечным светом.

Флэйк тут же забрался на широкую кровать, стоявшую в центре комнаты, и смачно зевнул. Кэтти улыбнулась. Огромный белый кот идеально вписывался в интерьер спальни, которая называлась «Фруктовый пудинг со сливочным кремом», или просто «Пудинг». Это название комната получила за то, что все в ней — от пушистого ковра на полу до гардин на окнах и мебельных чехлов — было выдержано в светлых, пастельных тонах — нежно-розовый, кофейный, лимонный мягко перетекали друг в друга, образуя сложную, многоголосую симфонию цвета, которая для каждого звучала по-своему, но всех без исключения