Вжавшись спиной в стену хлева, откинув голову под нажимом лезвия, смутно слыша грохот кружек о столешницу из-за стены и ничего не видя помутившимся от ужаса взглядом, Адриан схватился обеими руками за свой пояс.

И почти сразу его пальцы наткнулись на клинок, который дал ему Том — второй раз дал, и велел больше не терять. Наткнулись, и сжали, и…

И на долю мгновения — будто вспышка молнии в помутившемся сознании: ясный день в горной глуши, полумрак хижины, обнажённый по пояс человек перед ним, его учитель, его враг, и скользкая от пота рукоятка ножа в ладони…

«Бей, — сказал ровный, убийственно ровный голос Тома в его голове. — Вот сюда, в печень. Бей».

Если вынул нож, то бей.

Адриан вынул нож и ударил.

Кровь хлынула ему на руки. Лезвие клинка, впившееся в его горло, поползло вниз, обдирая кожу. Адриан отдёрнул голову и со всей силы оттолкнул от себя тело, с хрипом оседавшее на землю. Элжерон всё ещё цеплялся за него одной рукой, но нож выронил. Адриан ударил его коленом в грудь, потом снова — всей стопой пнул завалившееся на землю тело, с яростью и ненавистью, которых никогда прежде не знал. Ублюдок был ещё жив и неловко пытался вытащить нож, оставленный Адрианом в ране. Адриан ударил его снова — подошвой в лицо. Элжерон засипел и опрокинулся навзничь, вцепившись в рукоятку оружия, торчащую из его левого бока. Потом рука на ноже обмякла, и он затих.

Адриан стоял над ним, весь в крови — на шее, на животе, на руках, — в своей крови и чужой, глядя вниз, и из его груди вырывалось шумное, сиплое дыхание, перемежавшееся всхлипами. Было темно, как в могиле, хоть глаз выколи, никакого света, и никого вокруг, ни души…

Хотя как такое могло быть?!

В следующий миг его зрение прояснилось, так резко, что стало больно глазам. Адриан увидел окружающий мир почти так же чётко, как при свете дня, так, как видит ночное зверьё — и сам на миг ощутил себя зверем, загнанным, убившим, чтобы выжить, но лишь отсрочившим свою гибель, потому что он уже обложен и враг близко…

Он увидел тело второго стражника у входа в хлев, мешком валявшееся на земле — второго, потому что первым был Элжерон, приехавший сюда со своим лордом — может быть, даже с самим Анастасом…

Анастас!

Мёртвые тела лежали повсюду, их трудно было заметить сразу, потому что огни были потушены, — но Адриан видел и их, и неподвижные фигуры вокруг хлева, поблескивавшие обнажёнными клинками в блеклом свете звёзд, ожидавшие сигнала.

И тогда он смог наконец закричать. Набрал полную грудь воздуха — и завопил, вложив в крик весь страх, пережитый за прошедшие минуты и навалившийся на него теперь непомерной тяжестью:

— Из-ме-на-а-а!

Вряд ли это было сигналом, которого ждали убийцы в ночи — но именно сигналом для них это и послужило. Мешкали они всего несколько мгновений, на время которых в хлеву и вокруг него повисла такая звенящая, такая жуткая тишина, что у Адриана от неё заложило уши.

— Вперёд! — рявкнул кто-то из тьмы. — Убить всех!

Болезненная острота зрения покинула Адриана; он увидел лишь, как размытая чёрная тень лавиной катится на него — и бросился наземь, прямо под ноги нападающим. Он кричал, но это уже не имело значения, теперь кричали все. Недолгая тишина разорвалась лязгом оружия, бранью и воплями. Адриан услышал свист меча у себя над головой, там, где мгновение назад была его грудь. Кто-то споткнулся об него, больно врезав носком сапога под ребро, и с проклятьем рухнул в темноту. Адриан снова схватился за пояс — и застонал от отчаяния, вспомнив, что оставил оружие в теле Элжерона. Над головой орали и ругались; звенели, сталкиваясь, мечи; кто-то отрывисто отдавал приказания. В несколько мгновений тинг обернулся бойней, ночь огласилась криками, разносящимися над полем. Адриана снова пнули, попав на сей раз в плечо, — и он понял, что надо немедленно выбираться отсюда, иначе его попросту затопчут. Он бросился ничком и перекатился на бок, и на том месте, где он только что лежал, немедленно возникла драка. Адриан снова перекатился, и ещё — пока не почувствовал, что над ним уже не машут и не скачут, и только тогда осмелился приподняться на четвереньки и поднять голову. Он оказался в десятке ярдов от хлева, справа от жёлтого прямоугольника входа — единственного фонаря в кромешной ночи, превратившейся в сущий ад. На фоне прямоугольной полосы света метались тени, кто-то попал в неё в тот самый миг, когда в горло ему, выйдя через затылок, впилась сталь — и завалился навзничь, и сгинул прочь, а на его месте уже были другие. Адриан вскочил и заметался, не думая о том, что любым шальным ударом ему могут снести голову.

— Анастас! — кричал он, отпихивая от себя хрипящие тела. — Анастас!

И внезапно увидел его — рубящегося в центре битвы с двумя противниками сразу. Лезвие его меча так и мелькало, со свистом рассекая воздух, лицо тонуло в свистопляске теней.

— Ана… — крикнул Адриан снова — и очутился на земле, так и не поняв, как и отчего. То, что сбило его с ног, унеслось дальше — а когда он вскочил, Анастаса на прежнем месте уже не было, теперь там лорд Карстерс поворачивал клинок в груди поверженного врага, и на его оскаленных от напряжения зубах была кровь.

— Адриан!

Его сгребли сзади — и он яростно забился, вцепился зубами в чужую руку, а потом взвыл, когда эта рука обхватила его подбородок и рванула ему голову так, что едва не свернула шею.

— Успокойся! Это я, Том! Тихо, всё хорошо, это я!

Он застыл, потом обмяк от облегчения, но его тут же встряхнули и поставили на ноги.

— Ты ранен? Молог раздери… Адриан, ты ранен? Где?..

Он яростно замотал головой — и тут наконец увидел лицо, белое от напряжения, и понял, что это и вправду Том. Шум битвы и смерть вокруг стали внезапно далёкими и неинтересными, будто происходили боги знают где и вовсе не с ним.

— Точно не ранен?.. Иди сюда. Ну, пошли, кому говорю!

В правой руке Том держал окровавленный меч. На его лице тоже была кровь. Вцепившись свободной рукой Адриану в запястье, Том бегом кинулся прочь от хлева, к темневшему за ним бору. И только там отпустил.

— Сиди здесь. Спрячься и не высовывайся. Слышишь?!

— Анастас…

— Ты слышишь меня или нет?! Адриан! — Том влепил ему пощёчину, но Адриан едва ощутил её — так, словно к его щеке лишь слегка прикоснулись. — Слышишь меня, мальчик? Забейся в кусты и — ни звука. Я скоро приду. И отведу тебя к твоему брату. Слышишь? Повтори!

— Ты скоро придёшь и отведёшь меня к моему брату. Том…

— Молодчина. А теперь в кусты, живо.

— Том! Я хочу… дай мне нож… я опять потерял… я хочу воевать…

— Навоевался уже, — бросил Том и толкнул его. Адриан сел на землю. Том круто развернулся и ринулся обратно — туда, где по-прежнему гремело оружие и слышались крики умирающих. Но то ли отсюда, с безопасного расстояния, сражение виделось по-другому, то ли и впрямь шум немного утих. Пик схватки миновал. Сидя за земле вдалеке от ног, стремившихся его затоптать, и мечей, стремившихся его проткнуть, Адриан наконец смог немного прийти в себя. Он вглядывался в темноту, пытаясь понять, что происходит. Те, кто напали на собравшихся лордов, рассчитывали на внезапность — и просчитались. Луна вышла из-за облака, осветив место битвы. Не очень-то легко было понять что-то в ночной темени и за завесой крови, но Адриан видел, что людей в двухцветных одеждах на пространстве перед хлевом куда больше, чем людей, одетых в чёрное. Люди в чёрном — они были убийцы. Адриан знал это твёрдо: никто не стал бы надевать цвета своего клана, чтобы совершить такую гнусность. Впрочем, на Элжероне были цвета — он не помнил, какие…