Он так и не увидел больше Анастаса в ту ночь: Том не позволил ему войти в хлев, где снова сгрудились разгневанные и возбуждённые после схватки вожди. Том вошёл туда сам, коротко переговорил с Блейдансом, а потом они уехали. Адриан старался не оборачиваться; он знал, что так будет только хуже. Ещё он старался не плакать, и это у него получалось. Должно же было у него хоть что-нибудь получаться.

Том настаивал, что они должны покинуть владения Сафларе как можно скорее, и вскоре Адриан понял, почему. То, что случилось на окраине поля, недолго оставалось неизвестным. Уже на второй день пути в таверне, куда они завернули, чтобы запастись провизией и дать отдых лошадям, только и было разговоров, что о побоище, устроенном намедни неподалёку. Одни говорили, что то была кровавая расправа местного лорда над бандой заговорщиков, замысливших обманом захватить его клан, как недавно сделали Индабираны с кланом Эвентри, — и теперь все ждали, что подобный гнусный способ ведения войны с лёгкостью переймут все прочие. Другие возражали, что местный лорд совершенно ни при чём и сам был поражён и разгневан, узнав, что на его земле затеяли междоусобную свару. А третьи уверяли, что то были не кто-нибудь, а сами Фосиганы, приехавшие на тайные переговоры со своим извечным врагом Одвеллом, и кто-то из них, по случайности ли, по злому ли умыслу, первым обнажил меч. Словом, слухи бродили самые разные, однако в равной степени тревожные: никто толком не знал, что случилось, и тем паче — чем закончилось, знали только, что пролилась кровь, много крови, и дальше будет только хуже. С кровью всегда так: она любит волю — раз пролившись, льётся и льётся. Среди тех, кто был донельзя обеспокоен всем этим и в тревоге поглядывал на юг, высматривая несущие защиту войска конунга, преобладали купцы, которым любая смута грозила финансовым крахом, и крестьяне, как всегда в это время года, готовящиеся к очередной войне, которую лорды понесут по их земле, сжигая поля и деревни. Прочие же — наёмники, дезертиры, авантюристы, бродячие менестрели и сказители, актёры, воры и шарлатаны всех мастей — прислушивались к сплетням с любопытством, а порой и с удовольствием: ибо если была в слухах хоть доля правды, это означало, что каждому из них найдётся делишко этой осенью.

Адриан мог бы с полной откровенностью заверить их, что воистину так. Он все ещё помнил звук, с которым лезвие его ножа пропороло плоть человека по имени Элжерон, помнил хрип, с которым тот осел наземь, помнил, как что-то теплое и липкое хлынуло ему на руки. Он вспоминал это каждое утро, просыпаясь в поту, даром что тело его дрожало от промозглости зябкого осеннего рассвета. Может быть, ему удалось бы заснуть крепче и спокойнее, без снов, если бы они останавливались на ночь под крышей, но Том по-прежнему огибал человеческое жильё, в особенности — постоялые дворы, и Адриан знал, почему. Том старался держать его подальше от людей, но теперь не только из-за того, что Адриан мог натворить беды.

Просто его искали. Теперь уже открыто, не таясь. Не боясь ничего, да и вправду — чего было бояться Индабиранам на этой земле.

«До поры, — думал Адриан, — скрипя зубами. До поры».

Но злость пришла позже, а в первый миг, услышав своё имя, громким голосом провозглашённое в дымном гуле постоялого двора, Адриан ощутил страх. Это был тот самый постоялый двор, где они с Томом вдоволь наслушались бессвязной и противоречивой болтовни о недавнем тинге и уже собрались уезжать, когда в таверну, гремя шпорами, вошёл гонец в цветах лорда Индабирана, сопровождаемый двумя вооружёнными воинами. Разговоры смолкли, все взгляды немедля обратились к нему, и Адриан не заметил ни гнева, ни неприязни в этих взглядах — лишь удивление и интерес. Оно и верно — с чего бы людям Кирка Сафларе испытывать неприязнь к людям Топпера Индабирана? Ведь никто из них ещё не знал наверняка, что именно произошло на окраине заброшенного поля две ночи назад.

Гонец вышел на середину зала, на разом освободившееся пространство, вынул из-за пазухи бумагу, судя по её виду, читанную уже не единожды, тряхнул ею, распрямляя свиток, и громко провозгласил:

— Слушайте, добрые люди! Сим досточтимый лорд Топпер Индабиран доводит до вашего ведома, что по всем землям разыскивает Адриана из клана Эвентри, четырнадцати лет от роду, о коем известно, что он ростом невысок, сложением худ, волосом светел, а также голубоглаз, а иных особых примет на себе не имеет, однако путешествует, вероятно, под видом нищего оборванца, хотя и иное возможно. Сим лорд Индабиран заверяет также, что любой, кто доставит означенного Адриана в замок Эвентри живым и невредимым, получит две тысячи стерциев золотом на руки и немедля, либо тысячу стерциев за живого, но изувеченного, за мёртвого же — двести стерциев золотом. Сим лорд Индабиран шлёт поклон и привет каждому, кто друг ему, и обещание скорой кары каждому, кто ему враг. Да пребудет милость Гилас со всеми вами!

Во время провозглашения этой речи Адриан стоял в стороне от входа, за спиной глашатая, зычно зачитывавшего послание, и лицом к нескольким десяткам человек, слушавших его с жадно и недоверчиво распахнутыми глазами. Две тысячи стерциев за какого-то мальчишку?! Да на эти деньги можно купить целый дом с хорошим наделом, или ночь с самой дорогой куртизанкой столицы, или выкупить из батрачества целую крестьянскую семью! На лице каждого из присутствующих за долю мгновения отобразились все его мечты о том, что он сделает, получив такие деньги. Адриан обернулся туда, где стоял Том, чувствуя, как ноги холодеют и немеют от ужаса. Он очень старался не запаниковать, не кинуться опрометью к выходу, ничем не выдать себя. Том в это время заканчивал расплачиваться с хозяином за купленную провизию и, как и все, отвлёкся на время речи гонца и выслушал её с недоверчивой усмешкой. Когда гонец свернул свиток и, кивнув своему эскорту, вышел, и все заговорили разом, хозяин сказал что-то Тому, и Том ответил; Адриан расслышал только: «…и впрямь с ума посходили». Кто-то рядом громко подсчитывал, сколько скортиарского эля можно купить на две тысячи стерциев, и количество выходило просто какое-то невообразимое. Все эти люди были настолько ошеломлены размером награды за его голову, что даже не подумали посмотреть вокруг и проверить, а не стоит ли этот самый Адриан Эвентри где-нибудь поблизости. А Адриан Эвентри стоял, и представлял, что было бы, если бы кто-то из них сейчас уронил на него взгляд да сопоставил приметы… Он представил, как вся эта толпа бросается на него, совершенно забыв, что за мёртвого платят вдесятеро меньше, чем за живого, и понял, что больше так не выдержит.

К счастью, Том наконец появился рядом. Он ничего не сказал, только небрежно кивнул Адриану и вышел вон. Тот пошёл следом, внутренне негодуя на то, как медленно и лениво Том переставляет ноги. Затем, когда они оказались в конюшне, Том принялся так же медленно и лениво наполнять седельные сумки и седлать лошадей. Мальчишка-конюх со служанкой у входа в конюшни шумно и многословно мечтали о двух тысячах стерциев.

— Том… — не выдержал Адриан наконец.

— Помоги мне подтянуть подпругу, — перебил тот, и Адриан, умолкнув, сделал, как ему велели.

Когда взбудораженный новостью трактир остался далеко позади, Том сказал:

— В людные места больше ни ногой, пока не доберёмся до Тэйрака. Две тысячи! Чтоб я сдох. Этому поганому Индабирану явно некуда девать одвеллское золото. Или он не так глуп, как мне казалось…