Мин был китайцем. Но, наверное, в Китае существовали похожие мифологические сюжеты? Человек в основе своей недоброжелателен и зловреден. Добро неестественно, оно является плодом воспитания. Руссо потерпел фиаско. А Интернет, низведя воспитание до уровня простого накопления информации, свободного от любых этических норм, грозит отбросить человечество в далекое прошлое. И вполне логично, что такой, как Мин, оказался во главе цифровой империи…

Разум ее активно рассуждал, стараясь уйти от встречи с тем, что ее ожидало. Мама узнала, что такое ад, но ей предстояло кое-что похуже…

Мойра целиком ушла в свои мысли, когда дверь вдруг распахнулась. Она повернула голову. Исмаэль… Маленький отвратительный уродец-мажордом ворвался в комнату вместе с порывом ветра. Мин взглянул не него, не менее удивленный, чем Мойра. В руке Исмаэль тоже держал пистолет. Но нацелен он был не на нее, а на Мина.

– Вы уже натворили достаточно зла, – произнес он.

* * *

Мойра не успела понять, что произошло на самом деле. Свет вдруг погас на какую-то секунду. Затемнение. Раздались два выстрела, озарив темноту ослепительными вспышками, от грохота зазвенело в ушах. Когда свет снова зажегся, Исмаэль и Мин катались по полу, вцепившись друг в друга руками и ногами, ничего не видя вокруг, кусаясь и царапаясь, пытаясь выцарапать друг другу глаза. Она никогда не видела ничего подобного.

Но это был шанс.

Добраться до двери было невозможно: на нее навалились два извивающихся тела. Они пыхтели, орали, плевались и сипели. Но был еще балкон… Где-то вдали послышался топот шагов – видимо, выстрелы привлекли охрану. В ушах все еще шумело. Быстро натянув футболку, Мойра рванула на себя балконную дверь, которая тут же захлопнулась под порывом ветра, выскочила на балкон – и ее сразу чуть не снесло вихрем. Она посмотрела вниз. Высоко… но не очень, метров около четырех… Слева под балконом, возле ротонды, виднелись плиты террасы, и если прыгнуть туда, можно сильно поломаться. А вот справа зеленел пологий травянистый склон. Мойра натянула поло на голую грудь и перелезла через балюстраду.

Ну давай. Нельзя терять времени.

Она прыгнула. При приземлении ступню пронзила острая боль, и Мойра покатилась по мокрой траве. Вот черт, она, кажется, вывихнула лодыжку! Сидя на мягкой земле, осторожно потянула правую ступню на себя, потом ощупала лодыжку. Боль была вполне терпимая. Мойра встала и покрутила ступней в воздухе. Вряд ли это разрыв связок; скорее, небольшое растяжение…

«Беги! Удирай отсюда! Скорее!» Тоненький внутренний голосок кричал, что надо удирать. Регина говорила, что бежать нужно на север. Мойра постаралась привести мысли в порядок и вспомнить план Центра. Потом сориентировалась и бросилась через кампус.

Едва она встала на ноги, как ветер сбил ее обратно на землю. Его бешеные порывы все время меняли направление. Чтобы встать и двигаться дальше, пришлось согнуться пополам и наклониться почти лицом до земли. Тайфун грозно рычал, молнии освещали ночь яркими вспышками. Были моменты, когда Мойра, пытаясь бежать изо всех сил, падала на четвереньки, как регбист в рукопашной схватке или бегун на старте. Повсюду летали сорванные с деревьев листья и обломанные ветки. Дождь хлестал с такой силой, что ей казалось, будто по спине барабанит град. В одну секунду она промокла до костей.

Когда же, наконец, добежала до леса на краю кампуса, услышала сзади крики и с содроганием поняла, что за ней пустились в погоню и пытаются выяснить, в какую сторону она побежала. Но пока… Пока тайфун был серьезным препятствием, но одновременно и преимуществом: он не столько затруднял ее передвижение, сколько путал и дезориентировал преследователей.

«И сегодня ночью не летают дроны», – с облегчением подумала Мойра.

Обломок толстой ветки с такой силой ударил ей по голове, что в голове зазвенело. Потом прилетел еще один. Она потрогала лоб, но определить, что струится по лицу – кровь или вода, – в темноте было невозможно. Лес, искореженный и потрепанный бурей, был негодным убежищем, зато таил в себе множество опасностей. Надо было во что бы то ни стало его пройти, пусть это и очень трудно. Мойра без конца натыкалась на поваленные деревья и на кучи лесного мусора, задержанного в полете кустарниками, да еще приходилось уворачиваться от летающих веток.

Лес вокруг нее жалобно стонал и скрипел, ветер завывал – в общем, шум стоял неимоверный. Мойра подняла голову и увидела сквозь изодранные верхушки деревьев, как по небу с бешеной скоростью несутся облака. Невесть откуда взявшиеся пластиковые пакеты свисали с веток, как холодные медузы. Но они вызывали меньше всего беспокойства. Через несколько минут лес расступился, и Мойра оказалась перед открытой, чуть волнистой зеленой равниной, продуваемой насквозь порывами ветра.

Поле для гольфа…

Уже метрах в пяти от себя Мойра ничего не видела – по лицу хлестали потоки дождя.

Она двинулась по полю, низко нагнувшись и постоянно моргая, как близорукий, потерявший очки, а вместе с ними и видимость. И вдруг за спиной снова послышались крики и свистки, и сердце у нее снова пустилось вскачь. На поле, открытом всем ветрам, тайфун, дав себе волю, выл и бушевал в полную силу, и теперь ей приходилось передвигаться почти на четвереньках, касаясь пальцами травы. Порой возникало ощущение, что ее тащат за волосы и пытаются сдернуть с нее одежду, иногда порыв ветра вынуждал несколько метров пятиться назад.

Когда же, измученная и дрожащая от холода, Мойра добралась до противоположного края поля, устав отбиваться от летающих вокруг веток, ее охватила паника и показалось, что она сорвалась в пропасть: за криками людей за спиной теперь слышался хриплый, истерический собачий лай. Она вспомнила, что, кроме всего прочего, в распоряжении службы безопасности были собаки, и ужас обрушился на нее, как апперкот.

Мойра ринулась напролом сквозь мокрые кусты, лихорадочно раздвигая ветви руками. Одежда на ней уже давно изорвалась, руки и лицо были в царапинах и синяках, но она не обращала на это внимания. Адреналин несся по венам, и она, почти в трансе, пробивалась только к одной цели: выжить. Через несколько метров земля вдруг резко пошла под уклон, и Мойра чуть не потеряла равновесие. Внизу, за деревьями и густой стеной дождя, блестели огоньки.

Рыбачья деревушка… Та самая, о которой говорила Регина…

До ее ушей снова долетел собачий лай, и она всхлипнула от всепоглощающего, не подвластного контролю ужаса. Дождь чуть-чуть поутих, и внизу, за деревней у подножия холма, теперь можно было различить море. В синеватом свете молний многометровые волны с ревом и грохотом били по сваям. Мойра спросила себя, каким чудом ухитряются выстоять эти крошечные домишки, зажатые между холмом и морем. Деревня была выстроена как попало и из чего попало. Не больше тридцати домиков, одни более прочные, в два или три этажа, другие – просто сколоченные из ржавых листов железа и поставленные на целый лес свай. На волнах болтались плавучие понтоны и лодки, явно пережившие не лучшие минуты в открытом море. Некоторые выбросило на берег, где уже высились кучи обломков.