Он помалкивал, шагал широко и размашисто, заросли высокогокустарника уже скрыли женщину, что все еще оставалась коленопреклоненной счашей в руках, а Барвинок, распалившись, обличала этих похотливых кабанов, чтотолько и смотрят на толстые задницы, ну как не стыдно, а еще говорят о высоком,тоже мне – спасители человечества, истребители чудовищ, герои и подвижники!

За гребнем небольшая зеленая долина, десяток домиков, сады,огороды, Олег сказал коротко:

– Здесь все благополучно. Главное, сами работают.

Она поморщилась, и здесь не обошелся без выпада в сторонумагии, но насчет благополучия прав: зеленая, коротко скошенная трава, стадокоров под присмотром мальчишки-пастуха и двух огромных собак, множество гусей впруду – лучшая примета, что здесь все тихо и мирно.

– Зайдем?

– Пройдем правее, – бросил он коротко. – Намнужен мост. Река, к сожалению, не простая…

Она удивилась:

– Река?

– Да, – ответил он почему-то хмуро. – Там…далеко. Внизу.

Нагромождение камней постепенно переходило в нагромождениеглыб, их сменили скалы, а спустя некоторое время она ощутила, что ужекарабкается чуть ли не по стене, как муха по окну, вокруг одни голые камни,даже травы нет.

Она замерла, когда на уступе, к которому двигались,появилась крупная ящерица размером с худого барана. Спина неприятно отливаетметаллом, иглы нехорошо блестят, а когда Барвинок присмотрелась, с ужасомпоняла, что ящерица металлическая от кончика носа до хвоста. Она медленноповернула плоскую голову направо, налево, затем уставилась немигающим взглядомна застывшую в ужасе женщину.

– Олег… – вырвалось у Барвинок жалобное, –Олег…

Он карабкался шагах в пяти слева, повернул голову.

– Да, чего тебе? Есть хочешь?

– Да что ты… Вон смотри!

Он посмотрел, улыбнулся, тихонько свистнул. Ящерицавстрепенулась, посмотрела внимательно и убежала, вильнув длинным хвостом.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Не за что, – ответил он. – Могла бы и самасвистнуть.

– Я не умею…

– Тогда, может быть, не будешь выказыватьсамостоятельность и пойдешь все-таки следом?

– Ну, – сказала она, – если мне не надо будеттебя ловить…

Становилось все круче, наконец она увидела такое, что сердцеостановилось. В отвесной стене на огромной высоте над пропастью высечена узкаятропка. Пройти по ней и не свалиться немыслимо, потому там протянута толстаяверевка. Стальные крючья кое-где вбиты в едва заметные щели, кое-где прямо вкамень.

Стиснув челюсти, она демонстративно обогнала волхва и пошлавпереди. Тропка всего в одну ступню, приходилось крепко держаться за веревку истараться не смотреть вниз. Она чувствовала, как ноги ноют от напряжения, апальцы рук приходится разжимать волевым усилием. Организм страшится падения ихватается за веревку сам по себе, хозяйку не спрашивает. У той непонятные длянего и непригодные для выживания принципы, что его совершенно не устраивает.

– Дурак, – сказал она ему люто, – ты хотьнеразумный, но я-то разумная? Не спорь…

Но дурак и есть дурак, его трясет, он оглядывается, а кактолько она ему сказала, чтоб не смотрел вниз, тут же посмотрел, после чего и унее похолодели внутренности, а их совместные пальцы начали разжиматься наверевке.

За ее спиной послышался равнодушный голос:

– Чё встала?.. Спишь на ходу? Давай пойду впереди…

Она хотела ответить что-то красивое и гордое, но не получалось,горло пересохло, а язык прилип. Олег обогнал, ухитрившись даже в таком узкомместе не прижать к стене, на что у нее не было бы права возразить ивозмутиться, а если он и прижал, то было так мимолетно, что едва успела ощутитьжар его тела, а ноги совсем ослабели, но волхв уже шел впереди, сумрачный голосего звучал ровно и немножко печально:

– Никаких разбойников, драконов, великанов… Как хорошо!Чистый воздух, опрятные камни… Ты заметила, даже птиц нет!

– И что, – прохрипела она за его спиной, –что тут хорошего?

– Можно мыслить, – сказал он, – можно строитьдлинные логические цепочки, и никто не помешает. Это же замечательно, когдатолько ветра свист…

Она с раздражением отряхнула кисть руки, где что-то резкозачесалось.

– А муравьи?

Он сказал уважительно:

– Муравьи везде живут. Как и люди. Потому что –обществом. И законы соблюдают… А ты их так грубо.

– Да уж, – отрезала она. – Для меня людидороже.

– А для меня смотря какие, – ответил он.

Каменная дорожка впереди оборвалась, дальше ветхий мостик изтолстых прутьев, но веревка все еще на месте, к камню прилегает так плотно, чтокое-где перетерлась. Барвинок держалась за нее, как за спасение, но прутья подногами сразу же заскрипели и даже затрещали, как только она сделала первый шаг.

Дрожа и едва не закрывая глаза от ужаса, она шла вдольстены, уже повернувшись к ней лицом и двигаясь бочком, как краб, и вдруг локтемуперлась в твердую, как дерево, спину. Олег стоял неподвижно и смотрел передсобой застывшим взглядом.

Деревянный мостик обрывался у его ног. Далеко-далеко внизубелеют испачканные кровью клочья разорванной одежды. Барвинок разгляделаобглоданный череп. Остатки грудной клетки угрожающе смотрят в небо заостреннымиребрами, остальные кости звери растащили по норам.

Олег сказал сухо:

– Во всяком случае, ему не надо беспокоиться насчетмази от морщин.

Она ахнула:

– Ты бессердечный!

Но странным образом ощутила себя легче, этот гад сумелвызвать у нее гнев и обратить на себя. Олег потрогал веревку, брови сдвинулисьнад переносицей.

– Вон там снова мостик. Просто один пролет провалился.Видимо, у того парня задница была тяжеловата… Хотя это его не спасло.

Она вскрикнула:

– Пролет? Какой пролет, если тут начало, а там конец?Самого моста нет вовсе!

– Зато сохранилась веревка, – обронил он.

– И что?

– Можно по ней.

– Что?

– Повторяю для глухих, можно по одной веревке.

– Здесь одна и есть, – заметила она язвительно.

– Я имею в виду, – пояснил он, – ручками,ручками…

– А ноги?

– Пусть болтаются в воздухе, – разрешил он. –Длиннее вырастут.

– Я длиной своих довольна, – сухо сказала она.

Он снова подумал, посопел и сказал решительно: