Сара смотрела, как они уезжали вместе с остальными гостями.А Изабель осталась в замке до Нового года, чем порадовала Сару. Все вместе ониотпраздновали шестнадцатилетие Ксавье. Изабель сказала, что просто не верится,что он стал таким взрослым, она до сих пор помнит его ребенком, и Сарарассмеялась.

— Представь, что я чувствую, когда смотрю на тебя,Джулиана и Филиппа. Мне кажется, что это было только вчера, когда вы все былималенькими… — На мгновение Сара мысленно перенеслась в те годы, и она вспомнилаВильяма. Какое это было счастливое время.

— Ты по-прежнему скучаешь по нему? — тихо спросилаИзабель, и Сара кивнула.

— Это никогда не пройдет. Просто привыкаешь жить сэтим. Так же как и с потерей Лиззи. — Она никогда не переставала любить ееи испытывать боль потери, просто день за днем она привыкла жить с этой болью,пока это не стало привычной ношей. Теперь Изабель тоже могла кое-что понять. Унее постоянно болела душа, потому что у нее до сих пор не было детей, и еененависть к Лоренцо, когда она позволяла себе думать о нем, тяжело давила нанее, хотя в последнее время это случалось все реже и реже. К счастью, она быласлишком занята магазином, чтобы думать о чем-то другом. Сара радовалась, чтоони открыли в Риме магазин и теперь Изабель занята делом.

Она с грустью рассталась с дочерью, когда Изабель пришловремя возвращаться в Рим, и жизнь мирно потекла после ее отъезда. Казалось,этот год просто пролетел, как было, впрочем, всегда. А потом неожиданно, этослучилось летом, все ее дети собрались на ее день рождения. Саре должно былоисполниться шестьдесят пять лет, и это приводило ее в ужас. Но дети настаивали,что они приедут в замок, чтобы отпраздновать ее юбилей, и предстоящая встреча сними утешала ее.

— Мне просто невыносимо, что я такая старая, —призналась она Изабель. На этот раз, к неудовольствию Сары, Лоренцо приехалвместе с ней. Изабель всегда была в напряжении, когда он находился рядом, но ейнужно было многое обсудить с матерью, и в беседах она забывала о присутствиимужа.

Конечно, Филипп и Сесиль приехали тоже. Она была вприподнятом настроении и без конца рассказывала о своих новых лошадях. Онатолько что вернулась из Шотландии, где охотилась вместе с принцессой Анной. Онибыли старыми школьными подругами, и Сесиль, кажется, даже не замечала, что Филиппне слушает и не отвечает ей. Она продолжала рассказывать. Они привезли с собойдетей, Александра и Кристину. Им было четырнадцать и двенадцать лет, и Ксавьеудавалось даже развлекать их. Он водил их в бассейн, играл с ними в теннис идразнил их, заставляя называть себя «дядя Ксавье», что их забавляло.

А потом наконец приехали Джулиан и Ивонна в своем новом«ягуаре». Она выглядела приятнее, чем всегда, но была какой-то вялой, и Сара немогла понять — из-за жары или из-за скуки. Она думала, что скорее всего для нихэтот уик-энд не представлял особого интереса, и чувствовала себя немноговиноватой, что им пришлось приехать сюда. По крайней мере она могла рассказатьим о своем путешествии с Ксавье в Ботсвану, она даже навестила родственниковВильяма в Кейптауне. Сара привезла для каждого маленький подарок, а Ксавьенашел несколько уникальных окаменелостей и редких минералов и приобрел редкие,но грубо обработанные драгоценные камни, а также собрал коллекцию черныхбриллиантов. У него была настоящая страсть к камням и наметанный глаз. Он могмгновенно отличить ценный камень даже в необработанном виде и знал, какуюследует сделать огранку, чтобы высветить всю красоту камня. Особенно емупонравились горные разработки, где добывали бриллианты, которые они посетили вЙоханнесбурге, и он пытался уговорить мать взять домой танзанит размером сгрейпфрут.

— Я не представляла, что я буду с ним делать, —объясняла она, рассказав об этом.

— Они теперь очень модны в Лондоне, — заметилФилипп, находясь не в лучшем расположении духа. Нигель недавно болел и всевремя говорил о том, что собирается уйти на пенсию в конце этого года, а дляФилиппа это была плохая новость. Он пожаловался матери, что после стольких летработы Нигеля просто невозможно будет заменить, а она не стала напоминать ему отом, как он ненавидел управляющего, когда начинал работать с ним. Им всем будетне хватать его, если он уйдет, но она надеялась, что он еще останется.

Они продолжали обсуждать поездку в Африку еще некотороевремя во время ленча в день их приезда, но затем Сара извинилась за то, что,наверное, наскучила им. Энцо смотрел на небо, и она видела, что Ивоннаутомлена.

Сесиль сказала, что она хотела бы после ленча посмотретьконюшни, но Сара сообщила ей, что там нет никаких изменений, все те же старыеусталые лошади, однако Сесиль все равно пошла посмотреть. Лоренцо отправилсявздремнуть. Изабель хотела показать матери эскизы, которые она выполнила, аДжулиан обещал прокатить Ксавье и детей Филиппа в своем новом автомобиле,предоставив Филиппа и Ивонну самим себе, и они чувствовали себя немногонеловко. Филипп видел ее в первый раз, с тех пор как Ивонна вышла замуж, и онапроизвела на него большое впечатление. Ее белокурые волосы были такимисветлыми, что казались почти белыми в свете полуденного солнца. Он предложил ейпрогуляться по саду. Во время прогулки она обращалась к нему «ваша светлость»,против чего он не возражал, а ей нравилось быть леди Вайтфилд. Она рассказалаему об одной своей короткой работе в Голливуде, и он, кажется, был восхищен, и покаони гуляли и разговаривали, она подвигалась все ближе и ближе к нему. Ончувствовал запах ее волос, а когда он посмотрел на нее, то увидел прямо передсобой вырез ее платья. Он едва мог справиться с собой, стоя рядом с ней, онабыла невероятно сексуальна.

— Вы очень красивы, — сказал он неожиданно, когдаона почти смущенно посмотрела на него. Они находились в самом конце розария, ивоздух был так тих и горяч, что ей хотелось раздеться.

— Спасибо. — Тут она опустила глаза, и ее длинныересницы коснулись щек, и, не в силах удержаться, он протянул руки и коснулсяее. Это было сильнее его, желание, охватившее Филиппа, было так безмерно, чтоон не мог сдержать свой порыв. Его рука скользнула в вырез ее платья, и оназастонала, прижавшись к нему.

— О, Филипп… — прошептала она, словно ей хотелось,чтобы он снова сделал это, и он, осмелев, стал ласкать ее соски.

— Боже мой, ты так прелестна, — пробормотал он,потом медленно увлек ее за собой на траву. Они лежали, чувствуя, как страстьнарастает в них, пока они оба не обезумели.

— Нет… мы не можем… — тихо произнесла она, когда онстягивал ее тонкое шелковое белье. — Мы не можем здесь… — Ивонна возражалане против него и не против того, что они делали, а против того, чтобызаниматься этим здесь. Но Филипп уже не мог остановиться. Он должен взять ее. Внем вспыхнуло желание, и в этот миг, когда они лежали под ослепительнымсолнцем, ничто не могло его остановить. И когда он медленно, а потом страстно,с непреодолимой силой овладел Ивонной, она крепко прижалась к нему, соблазняяего, настаивая, чтобы он продолжал, возбуждая в нем еще большее желание идразня его, пока он не вскрикнул в тишине, и тогда все было кончено.