Вельга готовила её к тому, что когда-нибудь ей придется провожать неуспокоенные души в мир мертвых, тогда ей казалось это очередным уроком, который не пригодится никогда. Оказалось, что это одно из её предназначений. Связь с мертвым миром шла задолго до знакомства с наставницей.

— Никогда не думала об этом, но в твоих словах есть смысл. Я символ угашения жизни, а ты олицетворение смерти, вечной зимы. Так, неужели мы до последнего вздоха будем чувствовать опустошение в душе?

— Хотелось бы верить, что нет.

Слеза проложила одинокую дорогу на её щеке. Каз видел, как мелко дрожат плечи и сжимаются губы. Почти сделал шаг навстречу Заре, но она уже стояла перед ним с распахнутыми глазами-омутами.

Несколько долгих секунд прошли в тишине.

Пальцы правой руки осторожно коснулись её плеча, невесомо пробираясь к лопаткам, аккуратно притягивая к себе. Она не сопротивлялась, податливо уткнулась носом в основание шеи, пряча вырывающие слезы.

Над обоими повисла усталость, в каждом движении и взгляде пожирающая пустота.

Оба понимали, что это было нужно — прийти в себя, отпустить груз прошлого, довериться кому-то. Каз вдыхал ночной воздух, чувствовал, как дрожит тело в его объятьях, как сильно прижимается к нему, будто отражая его собственные чувства.

Небольшая комната наполнилась переживаниями обоих.

Ему захотелось рассказать ей все — о чудовищной пустоте, что он ощущал, пересекая порог родного дома. Смущенный взгляд матери, смотрящей с неловкостью на его малочисленные вещи. Настороженность четырехлетней сестры, видящей его всего пять раз, сменяющейся озадаченностью при слове «брат». Морозов готов был поведать о самых темных уголках души, о существовании которых не догадывался даже Влад за все время. Каз знал, что она поймет.

— Я боюсь, что когда мы вернемся домой, это все закончится, — сбитым дыханием произнесла колдунья.

— Что «это»?

— Все. Наши встречи, разговоры. Что будет, если нам запретят видеться до самого посвящения? Что будет, если после вхождения в Круг, мы будем видеть друг друга только на обрядах?

Умоляющий взгляд, сквозь поток слез, стереть которых он не мог. Морозов знал, что нет на свете той силы, что разорвет их связь. Он позволит Совету наложить на него цепи, но даже он не сможет запретить ему пересекать границу Северного края.

— Раненного, ты притащила меня к себе в дом. Прости, поганка, но с того дня ты подписалась терпеть меня до конца своих дней.

Почти что клятва. Каз встрепенулся, не хватало только, чтобы он позволил ведьме вить из себя веревки. Но прямо сейчас он держит её в объятьях, проводит рукой по длинным волосам и замирает. Пальцы зарылись глубже. Он почти видел их отражение на гладкой поверхности стены. Тела прижаты друг к другу, и даже нет мысли отдернуться.

Морозов просто смертельно устал. И сейчас цеплялся за таково же разбитого человека. Удивительно, что из всех возможных людей, Боги свели его с ней, той, кого предки твердили презирать. Он бы и рад, следовать их наставлениям, но сейчас слушал рваное дыхание колдуньи. От ощутимых, коротких всхлипов, кружилась голова.

Зара не плакала ни у кого на плече, не говорила о боли, скрываемой так ловко, что никто и не догадывался. И пока размягчается застывшая скорлупа души, она впервые захотела разделить это с кем-то. Потому что «это» неслось сквозь года ноющей болью, от которой не спасали настойки трав.

— Пообещай, что не уйдешь, — быстро зашептала Зара, прижимаясь сильнее, будто его объятья были самым безопасным местом.

— Не уйду.

Глубокий вдох, нос улавливает запах соли, принесенный ветром. Воздух остыл, возвращая желанную прохладу. Сейчас Каз был единственным источником тепла в комнате. И стало по-настоящему страшно, когда Зара поняла, что не хочет, чтобы наступало утро. Медленный вдох, потом выдох, чуть медленнее. Пальцы рук по-прежнему сжаты у него за спиной. Они так близко, что соприкасались всем: грудью, животом.

Она больше не плакала. Представляла, как они выглядят со стороны, даже придумала, что скажет Веледаре, если та случайно войдет в комнату. Но сейчас, она чувствовала себя… дома. Подняв глаза, случайно проведя носом по его шее, губами чувствуя, исходивший от Каза жар, она покраснела. Он будто чего-то ждал от неё, продолжая держать в объятьях, прижимая так сильно, что можно уловить стук сердца.

Зара выдохнула, потягиваясь к нему губами, вставая на носочки.

— Смотри, костер почти прогорел, — прошептал Каз, глядя в окно.

Вернувшись к реальности, она опустилась на твердую стопу, больше не заглядывая в глаза морозного неба. Горы и болота несовместимы, глупо полагать, что что-то могла измениться. Колдунья выбралась из объятий, отворачиваясь от Каза. Морозов удивленно на неё посмотрел.

— Уже поздно.

Кровать, принадлежащая другой девушке, оказалась невероятно мягкой, словно сотканной из кроличьего пуха. Тяжелое одеяло, в цвет уходящего солнца, было почти повалено на пол, как и разноцветные подушки, валяющиеся по углам комнаты. Нагнувшись за одной из упавших, Зара вернула её обратно на кровать. Обернувшись, девушка поняла, что Каза больше не было в комнате. Он все-таки ушел.

* * *

В полдень, когда громкие колокола оповещали рабочих об обеде, храм Зари потихоньку просыпался после трудной ночи. Айсулу, проснувшаяся одной из первых, побежала к погасшему костру, рассматривая старания огня. Против этой стихии человек бессилен. Ей удалось различить уцелевшие кости сестер. Утешая себя тем, что бродячие животные не обратят на них внимания до захоронения, юная жрица вернулась в храм.

После, пока один за другим ребята приходили в себя, девушка приготовила скромный завтрак из остатков ужина. Выходить в город она не решалась.

— У меня во рту восьмая пустыня, — прохрипел входящий Влад. Его глаза наткнулись на наполненный кувшин с водой. — Слава Кузнецу, кто-то додумался его наполнить!

— В храме был колодец. Нам не повезло — его не засыпало песком, — пробормотала Айсулу, но парень её уже не слушал. Выпив половину, он поставил кувшин на место.

— Спасибо. А остальные уже проснулись?

На кухню вошла сонная Зарина, а вслед за ней Веледара. Увидев ребят, девушка густо покраснела и поспешила налить себе воды.

— Я все не могу привыкнуть к такой жаре, — отговорилась та.

Зара плюхнулась на стул, подкладывая руки под голову. Этой ночью ей было совсем не до сна, стыд одолевал её до самого утра, а после, когда лучи солнца проникли в комнату, пришло смирение. Ей просто хотелось выговориться, а Морозов оказался рядом. Так поступают друзья, а злокляое вино лишь затуманило разум.

— Вы видели Касьяна? — спросил Влад. Про пирата он не вспоминал до самого утра, да и утром было не до него. Ребята