— Я должна узнать, что стало с сестрами и храмом.

Входные ворота распахнутыми дверьми предстали перед ними, но следов чужаков не было. Даже если бы кто-то осмелился войти в храм, то его след скрыл песок. Айсулу шла, надеясь, что горожане не осквернили её дом. Когда же они дошли до белокаменного открытого коридора, то кровавый высохший след вернулся воспоминания о жестокой ночи нападения.

— О, звезды! — Влад первый наткнулся на труп. Жара и сухой воздух сделали свое дело, превратив некогда живую женщину в мумию. Яркая накидка продолжала накрывать несчастную, однако из-под нее были видны одеревеневшие конечности.

Айсулу сжала кулаки, но заставила себя смотреть. Это одна из сорока пяти её сестер, она не может отвести от них глаза.

Зара схватила её за руку, крепко сжимая, но поддержка колдуньи совсем не помогала — уже на следующем повороте нашлись еще две мумии, лежащие друг на друге возле стены. Лица застыли в ужасе. Айсулу покосилась на Касьяна. Пират шел прямо, с безразличием в глазах разглядывая мертвые тела. Ей хотелось накричать на него, ударить, а потом снова кричать — «Смотри, что сделал ты и твои люди. Из-за тебя они все мертвы!».

Конечно, он не услышал её мысли, продолжал шагать вперед так, будто не его руки залили кровью храм Зари.

— Фреска во внутреннем дворике, возле фонтанов, — севшим голосом поведала Айсулу. С каждым шагом её плечи опускались, она насчитала на пути двадцать тел. Глаза неохотно замечали образовавшуюся пустоту замка: куда-то пропал уют, как и многие вещи, включая мебель. Значит, руки горожан уже успели покуситься на их убранства.

Храм Зари выглядел заброшенным, как никогда.

Они прошли во внутренний дворик, и крик застыл в горле девушки. Когда-то это место являлось любимым пристанищем сестер, но сейчас, за многие месяцы завяли кустарники и кипарисы. В фонтане больше не было воды, лишь песок.

— Это она? — Каз указал на фреску. На ней была изображена первая жрица, белокурая, в лучах восходящего солнца, символом надежды. В одной руке девушка держала корзинку фруктов, а в другой серебряную чашу.

— Это она, но я уже не уверена, что она хранится здесь.

— Нам придется узнать это, — Влад скинул мешок, тот плюхнулся на пол с громким стуком. Увидев, удивленные лица друзей, он прояснил. — Одолжил на корабле, сказал, что оставлю инструменты в лодке.

Нагнувшись, парень протянул молоток Казу и кувалду пирату. Тот нехотя взял его.

Работа шла долго — летающая пыль лезла в глаза, а яркое солнце жгло кожу. Морозов думал, что уже успел привыкнуть к нему, однако, ошибался — солнечные ожоги дали о себе знать жжением на коже. Влад так же шипел от боли, но продолжал бить камень, беспощадно разрушая старинную фреску, удар за ударом.

Понимая, что работа затянется, девочки успели сбегать за пресной водой до колодца и даже прикупить немного еды у ближайших горожан. Те с радостью отдали свой товар за щедрую оплату. Зара думала, что на рынке им бы повезло больше — цена была бы ниже, а разнообразия больше. Но, как только она упомянула рынок, Айсулу затрясло.

Девочки вернулись, когда фреска была почти полностью разбита. Целыми осталась лишь нижняя часть и лицо первой жрицы.

— Если здесь не окажется чаши, то я даже представить не могу, куда её могли запрятать, — Влад вытер пот с лица и умылся прохладной водой. Его кучерявые волосы смешно топорщились от влаги.

— Последний удар, — прохрипел Каз, переводя дыхание. Молоток с каждым ударом становился тяжелее, как бы он не пытался его поднять, тот упорно тянул его к земле.

Парни втроем принялись разрушать стену, вскоре от лица белокурой жрицы ничего не осталось, а под еще несколькими ударами сломалась и стена. Мальчики замерли, с удивлением обнаруживая пустое пространство.

— Ну-ка, — Морозов просунул руку, ощупывая холодный камень. Пальцы коснулись какой-то материи. Жесткая ткань прилипла к потным ладоням. Осторожно, он вытащил её наружу. Посеревшее полотно окутывало сверток.

— Разрази меня гром… — выдохнул Касьян, подходя ближе. В глазах пирата зажегся жадный блеск. Он еле удержал руки в карманах, чтобы не потянуться к свертку.

Осторожными движениями, Морозов начал разматывать полотно. В воздух полетела пыль, переливаясь золотым песком.

— Это она, — не вопрос, не утверждение. Каз держал в руках бледно синюю чашу со странными узорами и гравировкой.

— Она, — кивнула Айсулу, обхватывая её двумя руками, и тут же память прошлых жриц вспыхнула в голове вихрем воспоминаний. Она видела, как приносили в жертву огромного белого быка, как кровь того стекали с крупной шеи в чашу до самых краев. Она наблюдала, как с неё опаивали больных, едва не переступивших порог смерти. Эта Чаша является самым большим могуществом для мира. Жрица прижала её к груди, в глазах стояли слезы.

Засыпанные песком коридоры кричали от одиночества. Боги редко показывались на глаза людям. Жрицы были особенными. Они передавали их послания и волю людям, предупреждали о бедах и даровали надежду на мир. С помощью Чаши Жизни, можно не только укрепить здоровье больного, но и вернуть к жизни умершего.

— Кто бы ни охотился за ней, он не должен заполучить её.

Против воли, Айсулу покосилась на Касьяна. Тот, как всегда, делал вид, что ни при чем. Но теперь, когда он знает о существовании артефакта, она глаз не спустит не с одного, не со второго.

— С этим мы справимся, — улыбнулся Влад, вытирая влажный лоб. Он посмотрел на небо, совершенно без облаков. Лишь круглое солнце веселилось в вышине.

— Нам нужно выдвигаться, чтобы найти пристанище. Возможно, найдем корабль и двинемся к Серпохову.

— Я не могу уйти, не похоронив их, — твердо сказала Айсулу, оборачиваясь к двери. Это был её долг, как жрицы и сестры.

Ребята переглянулись между собой, принимая решение.

Еще несколько часов они выносили тела на улицу, складывая павших женщин, накрывая их уцелевшими занавесками. На погребенный саван не осталось средств, да и времени, чтобы его купить или соткать.

— Думаешь, мы правильно поступаем? — кивнула в сторону погибших Зарина. Девушка спросила так тихо, что Веледара её почти не услышала. Это шло в разрез с традициями западных земель.

— Айсулу сказала, что так их разорвут бродячие псы. Да и у нас нет лопаты, чтобы выкопать большую яму…

Они одинаково поёжились. Воздух вокруг них стал тяжелым, еще пылающий дневным жаром. После такого ритуала хотелось очистить не только тело, но и мысли.

— Почти все, — сказал Власов, таща последнее тело вместе с Казом. Мальчики выглядели измотанными. Весь день они трудились, не покладая рук,