Назовите меня сумасшедшей, но все воскресенье мы с Нельсоном, Леони и Ники, болтаясь по роскошной яхте, где к нашим услугам были любые напитки и закуски, обслуживающий персонал, джакузи и надувные лодки, считали часы до возвращения в Лондон. Я уже скучала по своему агентству и по работе.

Худо-бедно развлекалась одна Леони, строя глазки Николасу. Тот вяло ей отвечал. Я же, впервые за всю свою жизнь, вдруг почувствовала себя неловко в присутствии Нельсона.

– Может, Ники тебя как-то обидел? – спросил он, заметив, что я смотрю вдаль рассеянным печальным взглядом.

– Нет! – поспешила ответить я. – Все… хорошо.

Нельсон вопросительно оглядел мое лицо.

– Ты нормально себя чувствуешь?

– Да.

– Он как будто спелся с Леони.

– Угу,– неопределенно промычала я, не понимая, какой смысл Нельсон вкладывает в свои слова.

Может, заигрывания Леони с Николасом его огорчали, потому что она нравилась ему самому. Или он переживал за меня, потому что думал, будто я неравнодушна к Ники.

– Ага,– так же неясно ответил Нельсон, уже уходя прочь.

Только бабушка и Александр, само собой, не страдали от путаницы чувств. Они существовали будто на отдельном от остальных островке, в мире шампанского и понятных только им двоим шуточек. В их планы входило провести на яхте еще несколько дней. Ники, по сути, тоже было некуда спешить. Однако, когда длинные и безотрадные часы похмелья наконец истекли и за нами явились машины, он, понурый и молчаливый, тоже спустился по трапу с дорожной сумкой.

– А на незабываемую вечеринку здесь, в Монако, ты что же, не собираешься? – спросил Нельсон, когда водитель стал укладывать в багажник наши вещи. – Или, скажем, в Биаррице? Может, тебя заставили лететь назад?

– Успокойся, Нелли,– сказал Ники, определенно не горя желанием ответить похлеще. – У меня в Лондоне дела. Если бы мы полетели на нашем самолете, тогда бы нам с тобой пришлось сидеть бок о бок всю дорогу. А на самолете «Изиджет» у нас наверняка будут места в разных концах салона.

Нельсон удивленно кивнул и тотчас догадался, что лучше оставить Ники в покое.

Я восхитилась его чуткостью и взрослостью, но сжалась от злости, когда Нельсон галантно открыл перед Леони машинную дверцу. А я-то думала, что самые серьезные жизненные сложности уже остались позади!

В «Лутоне» Ники поцеловал нас всех на прощание и пошел к машине Рэя, который приехал его встретить. Рэй вопросительно взглянул на меня, говоря всем своим видом: расскажете о его проделках после. Я едва заметно покачала головой. Он изумленно взглянул на садящегося в машину печального Ники.

Мы с Леони и Нельсоном пошли на автостоянку. На капоте рейнджровера Нельсона красовалась бело-черная птичья клякса. В Лондоне было тепло и сыро, небо над аэропортом висело тяжелое и серое. А на М25 мы попали в пробку, и скрасить тягостные минуты ожидания не смог даже наполовину растаявший «Тоблерон».

Возвращение домой почему-то тоже не радовало.

Мы высадили Леони у станции метро («Стараюсь использовать "Ойстеркард" по полной, а то получится, что Кен Ливингстон выиграл!») и поехали к себе.

Я впервые с тех пор, как разобралась в своих чувствах к Нельсону, осталась с ним один на один. Меня трясло, как на свидании с парнем, с которым я познакомилась через Интернет и которого еще ни разу не видела. Возникло желание отпустить остроумную шуточку, но в голову ничего не приходило. Ровным счетом ничего!

Эх, терзалась я. Как же тяжело. Противоестественно.

Я против воли краешком глаза следила за крупными загорелыми руками Нельсона, видела, что его локоть лежит на опущенном окне и немного высовывается наружу. Клетчатые рукава он закатал. Золотистые волосы на его руках поблескивали, на одной из них темнели две темно-коричневые родинки. Я сгорала от желания очутиться в его объятиях. Почему, ну почему я так многого в нем не замечала?

Нельсон почувствовал, что я поглядываю на него.

– Что-то ты подозрительно тихая,– с улыбкой сказал он. – Уже скучаешь по Ники?

– Нет! – чересчур громко воскликнула я. – Нет. Просто у него серьезные… – Я вдруг подумала о том, что сейчас не время рассказывать Нельсону об ужасных фотографиях. И разговаривать о Ники, тем более о шантажистке Имоджен. – Он…

– Он, по-видимому, не настолько плох,– сказал Нельсон с поразительной мягкостью. – Леони, судя по всему, от него в восторге. А ведь ей непросто угодить.

– Угу!

«У тебя не получилось?» – возник в моей голове вопрос. Но озвучить его я не могла.

Если дела пойдут так же и впредь, моя жизнь превратится в сущий кошмар, подумала я.

Мы ехали по западной части Лондона, слушая, как на волнах LBC 97.3 FМ спорят таксисты, и молчали. Я размышляла о том, что в былые времена наслаждалась бы этой товарищеской тишиной после перенасыщенных событиями выходных, и о том, насколько она мне дорога.

Нельсон, естественно, ни о чем даже не догадывался. И вел себя как обычно. Пропускал старушек на пешеходных переходах, смачно выругался по поводу сборов против пробок, а когда начались новости, среагировал на каждое сообщение остроумным комментарием.

– Как ты думаешь, Роджер помирился с Зарой? – беспечным тоном спросил он, когда до дома было уже рукой подать. – Ты ведь дала ему дельный совет, и он им, надеюсь, воспользовался.

– Я сделала что смогла,– ответила я.

– Он, конечно, дуралей,– продолжал Нельсон, знаком показывая велосипедисту, что идет на обгон. – Но я за него искренне рад. Ему повезло.

– Да,– воскликнула я, хватаясь за удобную возможность. – Да! Не зря говорят: любовь находят там, где совсем не ожидают.

– Ага! Значит, он и тебе рассказал, да?

– Что рассказал? – взволнованно спросила я.

– Где он познакомился с Зарой.

– Нет,– ответила я, стараясь говорить так будто ни о чем другом, кроме как о счастливой судьбе Роджера, совершенно не думаю.

– В Сети. В какой-то онлайн-игре. Зара была специалистом по созданию биологического оружия, работающим на армию вторжения, а Роджер – журналистом, владеющим приемами рукопашного боя.

– Их роман завязался в разгар перестрелки? – спросила я, пытаясь представить себе, как это было.

– Судя по всему, да. Точнее, в какой-то момент Зара была вынуждена позвать с собой в бой Роджера, ну, того журналиста.

– Понятно…

– Короче, в ту ночь в ходе операции их боевого командира взяли в плен. А Роджер и Зара разговорились. Выяснилось, что она живет в Кенсингтоне. Однажды вечером они встретились, а об остальном, как говорится, история умалчивает.

– Забавно,– пробормотала я, ерзая на сиденье.