перед сном. Чертов Туганойда медлит с новыми людьми. Он просто не хочет, что б я отвлекался на действительно приятные вещи!

— Хозяин, если позволите, — умоляюще заговорил Уника, — она ведь только перестала трястись и смогла немного поесть…

— У-у-ун.

— …руки плохо слушаются.

— Ун!

— Мне кажется вы могли бы дать ей неделю, — заторопился Уника. — За это время она окончательно восстановится и будет куда более… Отзывчивой.

Жантигуна с силой ударил по мозгам нелюдя и тот завопил. Его крылья свернулись в трубочки, словно древние свитки.

— Я дал тебе крылья не для того, чтобы ты бил ими! — заорал волк. — Слышишь меня, говно ты этакое… Сейчас я тебя.

Он схватил лежащий на полу камень, который Уника принес для декорирования аквариума, и швырнул его в нелюдя. Однако тот удачно свалился перед прутьями лабораторной клети. Снаряд пролетел мимо.

— Подползи к камню и ударься об него головой! А потом принеси поесть!

Уника послушно подполз и ударился.

И вновь хозяин был прав. Магические крылья Уники были нужны вовсе не для того, чтобы он трепыхался. Его задачей был поиск новых жителей для аквариума. В солнечные дни Уника выползал из бункера и отправлялся на охоту. Он парил над просторами Немоса, выискивая среди зеленых массивов реки и озера. Там было множество еще не открытых видов жабообразных существ для аквариума. Именно там он нашел подходящий экземпляр для Пятна. Это была не совсем лягушка. Скорее неравноценный союз серьезно разложившегося женского трупа и колонии маленьких пятнистых головастиков. Они прогрызли в бледном мясе множество ходов, и не собирались никуда выходить. Сползающий скальп колыхался в воде.

Унике показалось забавным, как свирепо эти крошечные «горожане» атаковали его пятки, когда он пытался приблизиться к телу.

Тогда его посетило некое вдохновение, и он забрал с собой всю колонию, вернувшись с большим водонепроницаемым мешком. И труп, разумеется. Без трупа все это не имело никакого смысла.

Жантигуна тогда чуть не убил его за такой трофей. Однако потом его извращенное чувство юмора взяло верх. Волк наполнил котел отборнейшим первичным супом, добытым со дна Океана и мешок полетел в него вместе с содержимым.

— Ваш обед, хозяин.

— А на ночь я выставлю ее в лабораторию. Самое главное в этой жизни, Уника — это морально разлагать людей. Заставлять их колебаться на самом краю нравственной бездны. Так нас учит Шторм.

— Да, хозяин.

— Знаешь, когда Пятно умрет, мне будет ее не хватать.

— Умрет?

— Ну, разумеется, рано или поздно я перегну палку. Вообще-то я привык доводить начатое до конца. Я такой последовательный. Шаг за шагом, шаг за шагом. А как иначе, если мне нужна армия телепатов для армии… М-м-м… Суп сегодня напоминает кончу со сгустками. Ладно, налей мне еще тарелку.

Уника послушно наклонил половник. Он чувствовал сильную боль в челюсти. Его мешки с лекарством наполнились и ужасно ныли. Так было всегда, и нелюдь ничего не мог с этим поделать. Чтобы унять это свербеж, ему нужно было постоянно кого-то кусать, ставить на ноги, оздоравливать. Шторм и правда сам устанавливал баланс между даром и наказанием. Например, головастики в лимфе Пятна постоянно гибли, жертвуя собой, чтобы восстановить организм носителя. Уника не совсем растерял свои медицинские навыки, оставшиеся с прошлой жизни, и часто брал образцы, вытекающие из ран.

Раньше головастики поедали плоть, теперь они восстанавливали ее. Но естественная убыль этих славных ребят усугублялась искусственным вмешательством Жантигуны. Уже сейчас Пятно была под угрозой ранней и мучительной смерти. Укусы никак не помогали ее друзьям, но хотя бы ослабляли боль. Во всяком случае она начинала дышать ровнее.

— Господин, если позволите… Она ведь разумна. Это жестоко. Очень-очень жестоко.

— Прямо как я люблю?

Жабы в аквариуме умоляюще заквакали.

— А если я скажу, что это абсолютно гуманистично и доставит ей наслаждение, вы оставите ее в покое?

Это была настолько неслыханная дерзость, что Жантигуна даже уронил ложку. Унике показалось, что его мозги сейчас освежуют, вынут шкурку через нос и повесят сушится на радиатор. Но волк его удивил.

— Погоди-ка. Разумна ты сказал?

— Я… Да. Она разговаривает, правда бессвязно. Сочиняет вокруг себя какую-то… Мифологию. Думает, что жила в аквариуме с лягушками. Считает вас богом-создателем. Она очень многое понимает превратно.

Это была еще одна дерзость, но и эта осталась неуслышанной.

— Да ты что? — с огромным изумлением переспросил волк. — А почему со мной она только визжит? Не умоляет, не просит остановить пытки. Ах она сучка! Ну сегодня я развяжу ей язык.

Уника готов был зарыдать от сострадания и злости.

— И что она говорит? Она разумна как ты?

— Нет, не настолько. Во всяком случае пока. Все-таки ее мозг был мертв и наполовину съеден, а не… — он чуть не сказал «жив как у меня». — Но головастики работают над этим. Если бы только вы не мучили ее, представляете как много мы бы еще узнали о возможностях Спот.

— Кого?

— Ну, Пятна. Я называю ее на гарзонский мотив. Спот.

Жантигуна задумался. Он вернул тарелку на тележку и промокнул рот салфеткой.

— Ты обламываешь мне кайф, — недовольно сказал он. — Постоянно. Ты бы только знал какой-ты кайфолом. Ладно. Я дам ей недели две, но не больше. Посмотрю, что получится, а потом сразу замучаю до смерти. Знаешь, мне надоело в конце концов, что она не умирает.

Уника выдохнул, и одновременно напрягся. Ему настолько осточертел сегодняшний день, что хотелось только одного — запереться в своей комнате и забиться в угол. В той жизни он был робким малым и ужас обитания в ячейке рядом с нейродером компенсировал постоянным употреблением транквилизаторов. К сожалению, любое злоупотребление собственностью ячейки каралось смертью. Или, как в случае с Уникой, не жизнью.

Однако и в комнате его не оставят в покое.

Как только наступит ночь, к дверям потянутся те, кого нелюдь успел укусить. Он ведь не знал. Не мог знать с самого начала, что его секрет вызывает зависимость. Впервые он укусил в порыве невыносимого зуда, переходящего в острую боль — настолько донимали его клыки. К изумлению Уники, пострадавшая лаборантка не бросилась бежать. Ее лицо обрело блаженное выражение, и она призналась, что почувствовала эйфорию и необыкновенный прилив сил. Недели две она будто порхала, а потом согнулась как старуха… и пришла за новым «цапом». Всего один «цап», так и сказала. Было бы забавно, если б не паскудность ситуации.

Ведь к тому времени Уника усппел перекусать треть сотрудников, уверенный, что делает всем только лучше. А в действительности плодил наркоманов, таких же, как и он сам когда-то. Теперь