— Что есть, то есть.

— Проклятье! А писателя он тоже убил?

— Нет, до него у нашего сферического друга руки не дошли. Ну… не то, чтобы он вообще ими пользовался.

Уника покачал головой.

— Я не был готов ко всему этому. Никогда не был. Но разве я мог их бросить. Для них я был чем-то особенным, во всех смыслах. Они любили меня как отца и спасителя, а я любил их, пока не понял, что среди нас это чувство — не может быть здоровым. И своим попустительством развратил как минимум двоих.

Ретро молчал.

— Я вас хорошо понимаю, — сказал он, наконец. — Даже очень.

— Я уйду, — сказала Спот.

Они оба повернулись в ней.

— Я все поняла. Но сделай Бри одолжение, укуси его как меня. Пусть он тоже уйдет. Без боли.

Уника посмотрел на колыхающуюся тушу. Бритти слабо квакнул.

— Прости, — сказал Уника. — Вы всегда считали меня надежным тылом… Но теперь это все, что я могу для тебя сделать.

Он вонзил клыки.

— Что ты теперь будешь делать? — тихо спросила Спот.

Четверо странных посетителей «Два метра под землю» немигающими глазами глядя на полупустую бутылку джинна.

— Снова найду человека, которого смогу утешать в последние дни на земле, — отозвался Уника, натянув капюшон ниже. — А ты?

— Не знаю. У меня были кое-какие идеи. Ты уверен, что я не превращусь в слабоумную без укусов.

— Уверен. Прошло два года, а ты совсем не изменилась. Головастики все поправят, нужно только выбросить меня из головы. Раз и навсегда. Ты поняла?

Спот молчала.

Ретро замахнул стаканчик.

Самсон откусил от древней соленой гренки.

Под кем-то из четверых опасно затрещал стул, но трагедии не произошло. Как и в Радужном. Уника, кряхтя и снижаясь, смог уволочь с крыши двойной груз до неторопливого прибытия ГО.

— Ты поняла?

— Да пошел ты. Вали куда хочешь. Жестокий, трусливый… Можешь не беспокоится, ты для меня — мертв, как Бри. Даже мертвее. Его я буду хотя бы вспоминать.

Уника терпеливо выдохнул.

— Как я уже сказал, у тебя осталось не слишком много времени. Извини, что говорю это в лоб и без подготовки, но последние образцы лимфы, которые я забирал, показали, что головастиков надолго не хватит.

— И что тогда произойдет? Я снова превращусь в труп?

— Как и все мы со временем. Пойми, Шторм по какой-то причине, не стал вешать на тебя противовес полученной силе. Возможно у тебя есть какая-то миссия, выполнение которой ты успешно избегала, пока была с нами. Ты должна выйти в мир. Может быть, он давно тебя дожидается.

Уника помолчал.

— Мне пора идти. Самсон, мой друг, обещай не скучать.

Нелюдь смущенно кивнул головой, и ласково погладил белую руку.

— Прощай Спот. Мне жаль, что все так вышло. Господин Фитцвиль.

И посетителей осталось трое. Шестерка еще раз с трудом откусил от гренки, молча поглядывая то на Пятно, то на Якоба.

— Как ты? — спросила девушка.

Якоб удивленно посмотрел на нее.

— Я? Думаю, мы все тут одинаково наглотались правды. Всем хрен…

— Я спросила у Самсона.

Нелюдь взглянул на нее. Потом улыбнулся и показал пальцами знак: «Все отлично».

— Хорошо, — девушка улыбнулась в ответ. — Подвези меня кое-куда. А потом разобьем остатки нашей армии.

Кивок.

— Слушай, Фитцвиль. Спасибо тебе за все. Ты рисковал жизнью, чтобы помочь детям, а в результате помог безмозглой ляг… Безмозглому трупу вспомнить каким было его позавчера.

— А, не за что. Всегда готов помочь даме в беде. К тому же ты подкинула мне интересное приключение. Я, признаться, давно утратил доступ к интересным делам.

Спот поцеловала воздух и задумчиво пригубила джин.

— Как думаешь, есть смысл узнавать почему я плавала в том озере?

— Не думаю, — серьезно произнес детектив. — Во-первых, это будет невероятно сложно. Во-вторых, я склонен согласится с Уникой. Прошлое в твоем случае — уже неважно. Тебя слишком давно в нем нет.

— Совет умудренного жизнью человека. А для себя ты сделал какой-то вывод из всего случившегося?

— Кроме того, что я опять остался без денег? Да, кое-что понял. Похоже я так старался оградить близнецов от наркоты, что занял ее место. И не в лучшем смысле. Мне нужно что-то менять в собственной стратегии.

Спот вылила остатки джинна на пол. От такого чудовищного зрелища в зале кто-то зарыдал.

— Это для Бри.

Девушка поднялась. Неприметные вещи, взятые из машины превратили ее в незаметную девочку-пацанку.

— Всего хорошего Фитцвиль. Может еще увидимся.

— Может быть. Ненавижу слово «прощай».

Ретро отодвинул пустой стакан и кликнул расчет.

Глава 19

Хороший, плохой, нейтральный

Загрузка ковчега шла полным ходом. Поздний час и усталость рабочих не могли остановить свободный дух рыночных отношений. Кроме того, безопасный коридор через Ужасный Квадрат мог закрыться не через месяц, как предсказывали штормологи, а в самый неподходящий момент.

Судно класса «условно-непотопляемый» привезло на Побережье груз говядины, редкой древесины, вин и прочих богатств Лонги. Все это успели вынуть, и погрузить на портовые тягачи, которые теперь формировались в караван. Тому предстояло пройти долгий путь в половину Немоса, чтобы разгрузиться в крупных колониях и, разумеется, передать большую часть в порт Открытие. Тенебрия ждала отбивных и технологические мощности склонялись перед ее волей.

Теперь гигантские краны заполняли опустевшую палубу контейнерами с щедрой благодарностью палочников. На далекий материк отправлялись технические идолы, электрические генераторы, топливо, огнестрельное оружие для Двора и немножечко оливских девушек. Жить в таборе — занятие опасное во всех отношениях.

Номера социального страхования ведь у цыханок нет.

За погрузкой следил шторм-капитан Мети Ябузойло. Старший бригадир Александр Болд стоял рядом, делая рабочие пометки в огромном гроссбухе. Гарзонец следил, чтобы матросы изображали бурную деятельность, пока его богоподобный начальник не удалиться обратно на мостик. В основном погрузочные работы были автоматизированы, но небольшие, и особенно ценные грузы не доверяли технике. Матросы принимали и распределяли их самостоятельно. Словно черные насекомые, они облепляли контейнеры, и с величайшей осторожностью, двигаясь почти синхронно, утаскивали в противоштормовые хранилища.

— Прекрасно, — вымолвил Ябузойло, вынимая изо рта курительную флейту.

— Я постоянно муштрую людей, — скромно высказался Александр. — Они лягут под любой из падающих грузов, если это смягчит удар о палубу.

— Работа твоих дрессированных обезьян удовлетворительна. Но я говорю о приятных тенденциях. Поставок на Лонгу становится все больше, а это значит что мы захватываем быт этих дикарей. Бытие определяет сознание и так далее… Скоро их упрямство будет побеждено, и на землю лонги ступит нога первого тенебрийского консула. Хочешь себе домик на Лонге, Александр?