и не требуется) искать замен. Это от маловерия. Неужели Арсений и впрямь умер для Вадима ровно как Лидия умерла для Саши?

Вера устыдилась отторжения к мальчику и поспешила обнять Алешу и расцеловать так горячо, как ей никогда не доводилось целовать Арсения или собственную дочь. Алеша смутился. Он не был привычен к ласкам. Мама была к нему скорее холодна, Вадим держал мужскую дистанцию в воспитании. К тому же очень злобно сверкнули бледные глаза девочки, что любила быть в центре внимания и не терпела конкурентов. Алеша вяло улыбнулся Вере, и лицо покрыла пунцовая краска. Вера мягко отпустила мальчика, приписав его смущение своему собственному лицемерию. В Вериной душе много лет гноилась рана несправедливой замены, коей стали для Саши она сама и их дочь.

– А это Саша, мой…твой… он художник. Это папа Лиды.

– Здравствуйте, – уныло произнёс Алёша.

– Привет, – Саша присел на корточки, чтоб поглядеть на мальчика лицом к лицу.

– Я принёс конфеты. Это для… для девочки, – Алёша кивнул на Лиду.

– Очень хорошо, – Саша взял коробку конфет и протянул дочке. Та закатила глаза, но из рук отца не посмела не взять. – Идите с Лидой поиграйте.

– Пошли, Алёша, – Лида произнесла его имя с издевкой. – Поиграем в мои игрушки и поедим мои конфеты, – она сделала особый неприятный нажим на слово "мои".

Дети удалились, оставив взрослых одних.

– Моя жена Ирина, – сказал Вадим.

Ирина не смутилась. Она неспеша оглядела Сашу и Веру. Очень недобро, как показалось Вере. Очень восторженно, как показалось Саше. В зеленых глазах Ирины в самом деле загорелся особый яркий огонек.

Саша вёл себя любезно и достойно, Вадиму было не к чему придраться. Вадим боялся поначалу Сашиных идиотских шуточек, но брат не подвёл. Ира впоследствии оценила Сашу как приятного и интересного человека.

Ирина сразу принялась любезничать с Верой, Вадиму это очень понравилось. Он желал, чтоб они стали подругами.

– Никак ее не забудешь? – Саша в привычной манере ухмыльнулся своей поганой усмешечкой, когда Ира с Верой ушли к детям.

– Я не понимаю, о чем ты.

– У твоей жены ведь тоже зеленые глаза.

– Я по-прежнему не понимаю, о чем ты, – Вадим вспылил.

– Все ты понимаешь. Но, хочу сказать, что рад за тебя. Твоя жена весьма хороша. Давно пора, сказать по правде. Честно признаюсь, я думал, что вы с дядей Герой гомики. Отрадно осознавать, что это не так. Парнишка похож чем-то на нашего Арсения. Я все ещё помню его. Ждём пополнения в твоём семействе.

– Помнишь, я сказал тебе, что мы недостойны плодиться? Тогда я сказал это в сердцах, но теперь я в самом деле так считаю.

– Ваааадик, кончай с этим. Взгляни на мою Лиду. Ты знаешь ребёнка милее, красивее, лучше? Я жизни своей без неё не представляю. Слава Богу, что Вера достаточно боязлива и религиозна, чтоб тогда избавиться от нее. Я мысли не допускаю, что моя принцесса могла не родиться. Разве она не совершенство? Я уже никогда не создам ничего более шедевриального, я смирился. Вся моя мазня гроша ломаного не стоит. Лида – венец моего творения.

Вадим промолчал. Он не посчитал себя вправе заявить Саше, что его дочь и есть живое доказательство теории, что им с Сашей не стоит плодиться. Вадим считал, что Лиде передалось безумие бабки, девочка попросту пугала Вадима.

У Лиды с малолетства был очень осознанный взрослый взгляд, который вкупе с ее развитой жестокостью леденил кровь. Один этот взгляд перечеркивал схожесть девочки с матерью. Как и с той другой Лидией тоже. Вера и Лидия смотрели на мир взглядом ребёнка, которого пусть коснулась взрослая боль, но не смогла сгубить. Маленькая Лида глядела на Вадима взглядом обезумевшей королевы, что посылает на эшафот одним взглядом.

Вадим честно пытался полюбить племянницу, но меж ними стоял нерушимый барьер. В глазах Лиды Вадим был достоин только презрения, Вадим же всеми силами желал от неё отгородиться. Лида существенно нарушала покой его души, который Вадим так старательно достигал.

Дядя Гера Лешу принял и полюбил, но… не так как пышущую здоровьем красавицу Лиду. Когда дети были вместе девчонка нарочно ластилась к дяде Гере, умасливая его не спускать ее с рук. Она не давала возможности уделить внимания Леше, ее милый весёлый лепет заглушал тихий продрогший голос мальчика.

Саша набросал Лешин портрет карандашом, девчонка порвала портрет в клочья, убив окружающих ультразвуком своей истерики. Она прямым текстом при всех запретила отцу проявлять внимание к кому-либо кроме нее самой. Саше ее ревность очень польстила.

– Не обращай внимания, Леш, – говорил раздосадованный Вадим названному сыну. – Лида – очень невоспитанная девочка.

– По-моему, она просто чудесная, – такой ответ огорошил Вадима.

Впоследствии он понял и изумился змеиной натуре племянницы.

Вадим подслушал в следующий раз как Лида вела себя с Лешей наедине. Она кокетничала с ним, целовала его и обнимала, делилась игрушками. Лёша робко улыбался, восхищаясь ее яркой красотой и тронутый королевской любезностью. Говорил он, несколько заикаясь, с Лидой заикание обозначалось особенно сильно. Вадиму показалось, что Лида смеётся над Лешином голосом, но она не делала это открыто.

После этих дружеских любезностей девочке доставляло особенное удовольствие унижать Алешу при всех, обращаясь к нему не иначе как «он», ни разу не назвав по имени. Всем своим видом она показывала, что Алеша – человек второго сорта. Алёша со своей доброй наивностью не понимал двойственности ее натуры и не замечал какая разная Лида с ним наедине и при взрослых. Он только видел ее яркую необычную красоту и улыбку, направленную ему. Его Алёша полюбил Лиду крепкой первой детской любовью, вскоре Вадим с горечью это понял.

Вадим жаловался Саше, тот оставался глух. Вадим оскалился, что Сашина дочь позволяет себе бить Лешу по рукам.

– Вадик, ты воспитываешь пацана, – отвечал Саша. – Твоя задача воспитать его парнем, которого не бьют девочки. Ты не справляешься и переводишь стрелки на мою Лиду.

Вадим понял, что беседовать с Сашей (единственным человеком, что имел на девчонку хоть какое-то влияние) бесполезно. Он принял решение не возить Лешу к Лиде, но Лёша продолжал жалобно проситься к своей мучительнице. Мальчик обижался, у них с Вадимом начали возникать конфликты. Лёша со слезами на глазах заявил, что счастлив дружить с Лидой и любит ее больше всего на свете, считает доброй и ласковой девочкой. Сердце