– Получается так. Я проходил школу в разных местах, под разными личинами. Едва ли возможно отследить такого, как я. Этих самых «я» у меня без малого два десятка. По отдельности в них нет ничего особенного.

– Восемнадцать лет ты готовился, – произнес Ло Фэй.

– Юань Чжибан позаботился, чтобы мы были готовы ко всему – финансово, технически, психологически.

– Еще любопытно, как вам удалось накопить достаточно средств для осуществления данного плана.

– А разве не очевидно? – Вэнь Чэнъюй мрачно ухмыльнулся. – Приведу пример. Если б на меня не надели наручники сразу после устранения Чэнь Тяньцяо, завтра я перевел бы миллионы юаней на один из своих многочисленных банковских счетов, коих также много.

«Да уж само собой», – подумал Ло Фэй. По извращенной логике палача, собственность любой из его жертв была справедливым вознаграждением.

Вэнь Чэнъюй посмотрел Ло Фэю в глаза:

– На ваши вопросы я ответил достаточно подробно. Не мешало бы и вам дать мне несколько откровенных ответов.

Ло Фэй, выдержав на себе его взгляд, молча кивнул.

– Если вы вычислили меня уже после того, как покончил с собой профессор Дин, то почему не арестовали тогда же, сразу?

– У нас не было достаточно доказательств. Как я уже сказал, у меня не получилось «расколоть» твое удостоверение личности. Значит, и допрос тоже ничего не дал бы.

– Значит, все, что делалось после того момента, имело целью собрать нужные вам доказательства?

Ло Фэй замешкался.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Во время последней встречи вы дали мне ту кассету, а еще материалы по делу номер сто тридцать о захвате заложника. Следственной группе вы сказали, что думаете удержать Эвменид от убийства через психологические методы, даже если это обернется потерей шанса его изловить.

– Я говорил правду. И действительно надеялся, что это заставит тебя сбросить мантию Эвменид, – сказал Ло Фэй. – Хотя и знал, что извещение Ду Минцяну – не ориентир. Нужно было подождать и посмотреть, что случится с Чэнь Тяньцяо. Продолжительное ожидание до конца ноября действительно было отвлекающим маневром. Настоящая битва стартовала первого декабря, когда я начал за тобой следить.

Вэнь Чэнъюй, сухо хохотнув, перешел на «ты»:

– Знаешь, из тебя вышел бы отменный убийца. Я понятия не имел, что за мной кто-то следит.

Усмехнулся и Ло Фэй:

– Позволь поинтересоваться, а что там происходит между тобой и той молодой женщиной?

– Мне нравится ее музыка, не более того, – бросил тот, безразлично уставившись в туманный свод потолка.

– Правда? А вот мне думается, что дело отнюдь не только в этом. Я видел вас двоих вместе прошлым вечером, буквально через несколько часов после того, как начал за тобой слежку. Она очень к тебе тянется. И тебе, я уверен, нравится вовсе не одна ее музыка.

Вэнь Чэнъюй молчал. Он либо изумился до потери дара речи, либо просто не мог заставить себя это отрицать.

– Я искренне верил, что ты отрекся от своей стези палача, – с вкрадчивой настойчивостью сказал Ло Фэй. – Ведь ты нашел ту, с кем хотел бы связать свою жизнь…

Вэнь Чэнъюй плотно зажмурился.

– Назавтра я обнаружил, что ты тайком пустился вслед за Чэнь Тяньцяо. Всю дорогу от Чэнду до самого Хайкоу я висел у тебя на хвосте. Трудно передать словами, что я чувствовал, когда следовал за тобой. Я знал, что наконец близок к задержанию Эвменид, но это был не тот исход, которого я действительно желал. – Ло Фэй издал вздох. – Почему? Почему, после всего этого, ты все же не сошел со своего гибельного пути?

– Зачем ты стер конец той записи? – спросил Вэнь Чэнъюй, по-прежнему не открывая глаз.

– Ты его разве слышал? – удивленно спросил Ло Фэй.

– Мой наставник предвидел все варианты до единого. – Вэнь Чэнъюй иронично усмехнулся. – Поняв, что я влюбился в молодую женщину, он уже знал, какой путь я в итоге изберу. И перед смертью преподнес ей кассету вроде подарка. А она передарила ее мне в ту ночь, когда ты видел нас вместе.

Ло Фэю перехватило горло. Со всей его прозорливостью, как он мог упустить что-то настолько очевидное? Восемнадцать лет назад Юань Чжибан сделал запись и скопировал ее. Сквозь все эти годы он предвосхитил уловку Ло Фэя и нанес упреждающий удар, ознакомив с содержанием записи своего ученика.

Наконец Вэнь Чэнъюй открыл глаза и в упор взглянул на Ло Фэя.

– Спрашивать о моем выборе тебе незачем, – тихо сказал он. – Уже то, что ты столкнулся с правдой, но решил ее подправить, говорит мне о многом.

Ло Фэй сжал губы. Возможно, Вэнь Чэнъюй был прав. Конец записи он стер по рекомендации Дин Кэ. Причина была довольно проста: они сочли, что правда будет для Вэнь Чэнъюя непереносима.

– Папа, ты купил мне на день рождения тортик? – протянул детский голосок.

После непродолжительной паузы Вэнь Хунбин ответил:

– Скоро, сынок, скоро я тебе его куплю.

И тут ехидный тенорок:

– Малец, папа тебе врет! Нет у него никаких денег. Не только на тортик, а даже на проезд. Так что быть тебе нынче без тортика.

Ребенок расплакался.

– Отдай мне мои деньги! Мне нужны мои деньги! – разнесся отчаянный крик.

– Я тебе уж сколько раз говорил: у меня их нет.

– Спокойно! Не шевелись!

– Где деньги, ублюдок?! Мразь! Убью!

– Отпусти его!

Звуки свары, возня, вскрик боли. А затем – оглушительный треск выстрела.

– Ты что, спятил? – прорычал Юань Чжибан. – Какого черта ты его спровоцировал? Или не видел бомбу, которая на нем была?

– Да чего тут бояться! – лукаво спросил тенорок. – Он и не думал ее взрывать!

– То есть?

– Это же обманка! – дурашливо завопил Чэнь Тяньцяо.

Нарастающий шум, тревожная перекличка голосов (судя по всему, ворвалась полиция), и запись оборвалась.

– Это не какая-то там сложная цепь причин и следствий, – устало сказал Вэнь Чэнъюй. – Здесь нет ни беспомощности, ни замешательства. Все предельно ясно. Настолько, что мысль о происшедшем колотит меня до сих пор. Прослушав эту запись, я испытал лишь одно: ненависть. Ненависть такую чистую и раскаленную, что я вынужден был совершить определенные действия.

Ло Фэй покачал головой. Думай не думай, что бы такое изобрести, а в голове все равно пусто. Как можно сказать ему, что он был неправ? Возможно, теория причин и следствий Дин Кэ действительно была здесь ни при чем. Юань Чжибан, Вэнь Хунбин, даже мальчик Вэнь Чэнъюй, который всего-то хотел тортика, – никто из них в трагическом исходе того дня был, в сущности, не виноват. Все указывало на единственного плута-провокатора: Чэнь Тяньцяо.