Сразу по возвращении в полицейское управление Ло Фэй препроводил Чэнь Тяньцяо в КПЗ и отдал под стражу. Затем он вызвал в конференц-зал Му Цзяньюнь и Цзэн Жихуа, и вместе с Инь Цзянем они стали обсуждать, что делать дальше.

– Прежде всего нам нужно понять одну вещь: зачем Юань Чжибан так поступил? – потирая виски, задал вопрос Цзэн Жихуа. – Как раз тогда, когда мы заволновались, что никогда не сможем найти Чэнь Тяньцяо, он фактически доставил его к нашему порогу. Да еще и устроил это три недели назад, перед своей смертью… Неужто мы всерьез поверим, что все это затеяно просто как щедрый подарок другу на день рождения – а, начальник Ло?

– Этим самым вопросом я и задавался последние дни, – ответил Ло Фэй. – Наиболее вероятным мне кажется, что Юань Чжибан пытался бороться с нами за контроль над Вэнь Чэнъюем. Три недели назад он понял, что его подлинная сущность вскоре будет раскрыта, и поэтому взорвал себя в ресторане «Бифанъюань». Новый палач уже обладал всеми нужными навыками, но Юань Чжибан все еще не был уверен в приверженности ученика своей миссии.

– Вы абсолютно правы, – согласилась Му Цзяньюнь. – У Вэнь Чэнъюя никогда не было возможности сформировать свое независимое мировоззрение. И как только наставник покинет этот мир, его вера в Эвменид подвергнется испытанию на прочность. Юань Чжибану хватало проницательности, чтобы это предвидеть.

Ло Фэй одобрительно кивнул:

– Юань Чжибан предположил, что мы сосредоточимся на психологических слабостях Вэнь Чэнъюя, чтобы заставить его отречься от роли Эвменид. И перед смертью сделал последний шаг – выдал нам Чэнь Тяньцяо, тем самым зародив конфликт между нами и Вэнь Чэнъюем.

Цзэн Жихуа изумленно покачал головой:

– Юань Чжибан знал, что после взрыва его подлинная сущность раскроется. Знал он и то, что Вэнь Чэнъюй начнет копаться в своей истории, едва лишь узнает, кем на самом деле был его наставник. А когда поднимет дело номер сто тридцать о захвате заложника, то увидит в Чэнь Тяньцяо человека, приведшего к гибели его отца. То есть теперь Вэнь Чэнъюю ради мести придется убить того, кто находится под стражей в полиции. Таким образом, в роль Эвменид он лишь войдет еще глубже.

– Этот Юань Чжибан не оставил без внимания ни единой мелочи, – с мрачным восхищением произнес Инь Цзянь. – Даже после смерти он контролирует своего ученика, как марионетку. Он – чудовище. Просто монстр.

– Значит, наш план по перековке Эвменид официально провалился, – подытожил Цзэн Жихуа.

– Это как сказать, – неожиданно усомнилась Му Цзяньюнь. Усталость Ло Фэя сразу схлынула, и он посмотрел на психолога с новой надеждой. Му Цзяньюнь удивляла его и прежде; оставалось надеяться, что это произойдет снова. – Юань Чжибан догадывался, что Вэнь Чэнъюй начнет расследовать свое прошлое, но, вероятно, не ожидал, что тот полезет в такую глубь. Юань Чжибан убил Вэнь Хунбина, а шестилетка Вэнь Чэнъюй оказался косвенно повинен в том, что поставил Юань Чжибана в такое положение. Не думаю, что тот ожидал от ученика раскрытия этих конкретных деталей.

Ло Фэй в знак согласия хмыкнул:

– А как психологически это знание повлияет на Вэнь Чэнъюя?

– Повлияет, и еще как, – уверенно сказала Му Цзяньюнь. – Иначе в смерти своего отца Вэнь Чэнъюй винил бы Чэнь Тяньцяо. Но теперь, когда он располагает большей информацией – особенно после того, как прослушает выложенную в интернете запись, – все станет намного сложнее. Он увидит: в том, что тогда произошло, вина в конечном счете лежит на Юань Чжибане и отчасти на его собственном отце. А что еще более важно, он будет знать, что ситуация на квартире уже улеглась, пока он сам не вспомнил про тортик. Это заставит его ощутить себя виноватым. Он спросит себя, насколько иначе все могло бы сложиться, если б он не задал своему отцу тот единственный вопрос. И это чувство вины затмит даже его враждебность к Чэнь Тяньцяо.

– Вот это да! Шикарно! – Цзэн Жихуа восторженно хлопнул в ладоши. – Нам остается только обнародовать статью Ду Минцяна и ту самую аудиозапись, и можно будет наконец распрощаться с этим осточертевшим Юань Чжибаном!

Веселье Цзэн Жихуа было заразительным. Даже Ло Фэй почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке. В успехе статьи Ду Минцяна у него не было сомнений.

Ранее Ло Фэй заинтересованно прочел статью Ду Минцяна о взятии заложника, почти позабыв, что ему уже известен итог. Более качественный журналистский материал сложно было и представить. Как могут гнев и фанатизм Чэнъюя не дрогнуть после прочтения такой публикации?

– Но позволять себе излишний оптимизм тоже нельзя, – предостерегла Му Цзяньюнь. – В мире нет ничего сложнее для понимания, чем человеческий мозг. Психологические исследования весьма точны при сборе и анализе данных, но все становится куда сложней при попытках предсказать будущие мысли или действия человека. Какой путь изберет Вэнь Чэнъюй? Боюсь, нам этого не определить, просто сидя тут и разговаривая.

Ло Фэй оглядел каждого из присутствующих.

– А это значит, что, независимо от того, каким будет решение Вэнь Чэнъюя, нам нужно подготовиться к двум возможным исходам, – сказал он.

– В таком случае можно бы рассмотреть вариант использования Чэнь Тяньцяо как приманки для Эвменид, – рассудил Инь Цзянь. – Выбора-то особого у нас нет. Даже если преступник уничтожит вечного должника, а затем будет пойман полицией, мы этим убьем двух зайцев.

Ло Фэй лишь отмахнулся:

– Незачем мешать все в одну кучу. Сначала нужно предъявить Чэнь Тяньцяо обвинение в мошенничестве. Это сделает его гораздо сговорчивей ко всему, что мы предложим. А пока все внимание нужно сосредоточить на Ду Минцяне. Иначе чем больше живцов, тем больше отклонений.

Инь Цзянь кивнул, хотя, похоже, был согласен не со всем.

– Найти веские доказательства против пройдохи Чэнь Тяньцао нелегко. И удерживать его долго мы вряд ли сможем.

– Надо продержать его хотя бы до конца месяца, – сказал Ло Фэй. – Если Ду Минцян к тому времени окажется убит, а палач по-прежнему останется на свободе, то тогда сосредоточим усилия на защите Чэнь Тяньцяо. Что бы ни случилось, придумаем для его задержания что-нибудь еще. А пока можно повременить.

30 ноября, 23:59

Квартира Ду Минцяна

Часы в гостиной отсчитывали секунды. На диване сидел молодой человек и безмолвно таращился на циферблат. Его вспотевшее лицо раскраснелось. На полу возле стены стоял ряд пустых пивных бутылок.

После стольких дней заточения заветный миг наконец близился.

Вот стрелки медленно выровнялись на цифре «12». Полночь. Время истекло. Его пробило безудержное хихиканье. Вскочив с дивана, он потряс над головой кулаками.

Импровизированный победный танец прервал звон разбитого стекла. Молодой человек замер, а затем понял, что это одна из бутылок упала и разбилась под ногой. Мгновение спустя он снова засмеялся, еще необузданней, чем раньше.

Но одного смеха было вроде как недостаточно. Он взял вторую бутылку и швырнул ее в стену. Затем еще одну. И еще. Комнату заполнил звон битого стекла – слух воспринимал его как музыку.