Из Москвы позвонили, говорят, что килограмм чая высылают мне. Новости сегодня утренние отличаются от вечерних и даже дневных. С утра говорили о попытке угона нашего самолета, а сейчас – взрыв на Корсике, ничего лучшего.

Взвидел что-то от чая, а на улицу вышел – обычный день, много народа, школьники перед девятью. В газете напечатали сообщение о захвате самолета двумя уфимскими наркоманами. Преступники уничтожены. Это было еще двадцатого.

Солнечный день, несмотря на все ужасы «плюс один» утром, предчувствие холода и ветров. Собираются на Марс, теперь определенно. Попытка переворота в Того. Верин берет сегодня остался лежать на книжном шкафу. Она одела мою толстую шерстяную шапку. Я ей говорю, что хотел бы эту шапку ей подарить. Я выхожу из дома немного позже восьми, и, на удивление, тепло. Я дохожу до молочного, и все как всегда. Только немного раньше, чем обычно, и это чувствуется. Я делаю закупки для дома, возвращаюсь и успеваю до девяти побриться и накуриться. Папиросы мне хватает как раз до начала последних известий. В них и говорят, что «Советская Россия» опубликовала проект, намеченный на восемьдесят восьмой год, о полете двух человек в сторону Марса или и на Марс – я не понял. Нет, не люди, а автоматическая станция полетит на Марс.

28 сентября. Тайфун во Вьетнаме – есть жертвы. Пожар в Загорске – есть жертвы. Журналисты еще в субботу были допущены на наш ядерный полигон. Пустили первый энергоблок в Чернобыле. На пенсию ушел министр морского флота Гуженко из-за «Адмирала Нахимова». Четыреста человек утонуло в Черном море, вблизи Новороссийска. Ущерб, причиненный землетрясением в Каламате, составил сорок миллионов драхм. Говорят, что землетрясение было ужасным, город почти полностью разрушен. Вчера был еще толчок, но слабый. Пишут, что в Молдавии ущерб составил полмиллиарда рублей.

2 октября день Гвинеи. Землетрясение в Греции, в 125 км от Афин. Ни жертв, ни разрушений. Но еще говорят о Каламате. Ясный взгляд. Бессмысленный. Непонимание того, что собеседник говорит также то, чего не может не сказать. Ясный взгляд такой привычный, что «ничего не выражает», а также ничего не дает понять. Иногда я опускаю глаза в пол и не могу их поднять. Машинально смотрю вниз и не оторвать взгляда. «Тот, кто прячет глаза, – никогда не увидит Авелокитешвару…» Я, как раз, тогда и прячу глаза и, значит, не увижу. Это расплата за бессмысленную ясность привычного взгляда. С утра посмотрел в Энциклопедии статью «Гвинея». О последней революции в ней ничего не говорится. О сейсмичности тоже. Да и вообще сейчас перерыв.

Верочка принесла Катулла, а о Низами ничего не слышно. Ходил в магазины, Хафиз продается. Кира говорит, что видел в метро на Невском несколько томов Ф. М. Достоевского. Не купили. К вечеру газета забывается, а ведь пишут о том, что в Антарктике откололся участок ледника с нашей станцией, законсервированной, и что сейчас не знают, уцелело ли что. Пожар на нашей атомной подводной лодке, три человека погибли. Лодка утонула. Три дня горела.

Кира достал нам двадцать пачек «индюхи», обещал привезти. С утра были слышны какие-то известия на русском. Рейган уже сегодня, в четверг, летит в Исландию.

День-то какой! Сказали, только осадков не ожидают, а солнце светит, выходил в пиджаке – тепло. Купил два литра пива, погожий день, и я пью пиво, второй раз за шесть месяцев.

В пятницу перед полуночью катастрофическое землетрясение в Сальвадоре. Число жертв неизвестно, большие разрушения в столице. В субботу в девять утра в Западной Турции землетрясение силой шесть баллов по шкале Рихтера. О жертвах и разрушениях не сообщается. Большая группа сейсмологов из сорока пяти стран посетила Нурекскую ГЭС и сейсмостанцию.

Тысяча восемьсот человек погибло, говорят, в Сальвадоре. По радио поминают сегодня молдавское землетрясение 31 августа и то таджикское, что было год назад. Теперь говорят в последних известиях только о Горбачеве и Рейгане, а о сейсмологии новости я узнаю из передач Би-би-си.

Сегодня вторник, четырнадцатое октября. Снова подземный толчок в Сальвадоре. Кто говорит пять, кто – четыре с половиной, а кто – два по четыре балла насчитали. Греция передает, что в прошлую пятницу погибло девятьсот семьдесят шесть человек. Слабых толчков очень много. Опять есть разрушения. Наши говорят, что восемьдесят процентов домов в Сан-Сальвадоре разрушено. Румынскому еврейскому писателю, живущему в Нью-Йорке, дали Нобелевскую премию мира. Эли Визель.

Испытания силой пять и пять десятых балла в радиусе ста шестидесяти километров. Значит, и Лас-Вегас тряхнуло. Американцы устраивают искусственные землетрясения, а мы нет. До конца года не будет испытаний. Все пишут о Сальвадоре. Это как Манагуа в семьдесят втором. Я знаю, за что посидел. Так-то ровнее сидится. А теперь гласность объявлена, и не хочу и не могу не писать.

Конец недели. Американцы как будто переносили испытания с четверга на пятницу из-за сильного ветра в пустыне. Нашим сейсмологам не позволяют работать в Штатах, какие-то все задержки. Им не попасть на полигон. Говорят о чувстве покоя по радио, утром. Накануне полное лунное затмение.

Понедельник, 20 окт. Землетрясение в Южном Тихом океане, ощущалось в Новой Зеландии. Эпицентр – на каком-то острове. Погиб Самора Мойзес Машел, самолет упал на территории ЮАР. Все погибли, тридцать пять человек. Большое событие в октябре. В Мапуту, в Мозамбике, заседает политбюро.

Звонила Зайка мне на Верочкин номер, спросила Эллу. А Элла была там в то время и поговорила с ней так внезапно. Что-то о Вике, не знаю, что они там сказали друг другу. Ни до кого не дозвониться. В конце недели застал Киру на службе, да он не стал со мной разговаривать и не позвонил, как обещал. И Эллы дома нет который день. Я только открываю и закрываю двери, но все не за теми людьми. Впрочем, Кира у нас был недавно, взял цветочков. Да, теперь его ждать нечего.

Сперва передали только о гибели самолета и числе жертв, а о Саморе М. Машеле не говорили ни слова. В три я начал слушать известия, и уже о нем только и говорили и о его министрах. Сегодня говорят о том, что посол Замбии летел вместе с С. Машелом. А четыре или восемь, другие говорят, человек спаслись, не разбились. Показывали место гибели самолета.