– Хороший пинок под зад – вот чего ты заслуживаешь,Уильям Уолкер! Говоришь, что мучился здесь от одиночества? Ну и дурень! Заселздесь на месяцы, а меня бросил киснуть в Нью-Йорке! Зачем мне оставаться твоейженой?

– Ты права, незачем, – смиренно пробормотал он.

– Отлично! Рада, что мы хоть в чем-то достиглисогласия. Давай разведемся.

Наконец-то Мэри Стюарт произнесла решающее слово. Все какбудто кончено. Но почему он смотрит на нее, качая головой? Она опятьрастерялась.

– Не хочу, – проговорил он, как ребенок, отказывающийсяот посещения дантиста. – Не хочу с тобой разводиться! – повторил он на этот разтвердо.

– Почему? – осведомилась она, приходя в отчаяние.

– Потому что я тебя люблю. – Говоря это, он смотрел ейпрямо в глаза.

Она отвела взгляд и стала смотреть в окно.

– Боюсь, теперь поздно, – грустно отозвалась МэриСтюарт. Ей уже не поверить в его любовь. Ведь Билл весь год доказывал ейобратное, не обращая на нее внимания, бросая одну, всячески избегая. А потомвообще избавился – отправился на два месяца в Лондон. Когда они потеряли сына,он не смог ее утешить – лишил всего, что обязан был ей давать как муж.

– Никогда не поздно исправлять ошибки. – Он убеждал еевзглядом, она упрямо качала головой. – Ты хочешь сказать, что никогда меня непростишь? Это на тебя не похоже. Ты всегда умела прощать.

– Видимо, я переборщила со всепрощением, – ответилаона. – Не знаю, почему, но кажется, время ушло. Мне очень жаль. – Она встала иотвернулась от него.

За окном раскинулось море лондонских крыш. Она стремиласьзакончить спор. Больше ей сказать нечего. Мэри Стюарт сделала то, чтособиралась. Оставалось отправить факс: «Bonjour, Arielle». Ей хотелось, чтобыХартли получил его в пятницу, как только вернется домой.

Задумавшись, она не заметила, как Билл подошел к ней сзади.Его объятия были такими неожиданными, что она сильно вздрогнула.

– Прошу тебя, не надо, – попросила Мэри Стюарт, необорачиваясь.

– Мне хочется, – прошептал он несчастным голосом. –Позволь напоследок тебя обнять...

– Не могу, – тихо ответила она и обернулась.

Билл крепко обвил ее руками и не отпускал.

Их лица разделяли считанные дюймы. Она хотела сказать, чтобольше его не любит, но не хватило духу. Сейчас это было бы неправдой.Когда-нибудь это станет так, но должно пройти время. Она слишком долго любила,чтобы любовь могла улетучиться в одно мгновение. Но он нанес ей чересчурсильную обиду, чтобы у нее осталось желание любить его.

Но сейчас единственная загвоздка в том, что любовь к нему еееще не покинула.

– Я тебя люблю, – признался Билл, глядя ей прямо вглаза.

Она зажмурилась. Он не собирался ее отпускать, а она нехотела его видеть.

– Не желаю этого слышать. – Говоря это, она нешевелилась.

– Но это правда! И всегда было правдой. Люблю! Боже,даже если ты от меня уйдешь, учти, что я никогда не перестану тебя любить. Тебяи Тодда...

Он опять заплакал, хотя уже хотел казаться мужественным. Неотдавая себе отчета, что делает, она уронила голову ему на плечо. Видимо,вспомнила, какая боль ее пронзила, когда их настигла страшная беда. Билл несмог тогда ее исцелить. Он сам был ранен насмерть и не сумел ей помочь. Асейчас они вместе оплакивали сына.

– Я так тебя люблю! – прошептал Билл и поцеловал ее.

Она хотела было отстраниться, вырваться. Но лишилась сил.Вместо этого она уже отвечала на его поцелуи, хоть и ненавидела себя заслабость. Как она может ему уступить! Хуже всего то, что она тоже поймала себяна желании целовать его.

– Не надо! – наконец выдавила она, когда он,задохнувшись, оторвался от ее губ.

Оказалось, что поцелуи сгладили обиду, хотя и не приглушилиболь. Он снова стал ее целовать, она отвечала ему еще более охотно. Оказалось,что ей не хочется, чтобы он переставал. Она предпочла бы, чтобы это длилосьвечно.

– Куда это годится? – пролепетала она. – Я же прилетеларазводиться...

– Знаю, – ответил он и снова завладел ее губами...

Он уже ласкал ее тело, она целовала его, как безумная. Обане смогли бы ответить, откуда взялась такая тяга друг к другу. Этого неслучалось с ними уже год, и вот сейчас вдруг обоими овладело желание. Они неуспели опомниться, как очутились в постели. Никогда она так его не желала,никогда не испытывала подобного острого возбуждения. Его тоже охватила страстьневедомой прежде силы. Одежда полетела на пол...

Они пришли в себя, только когда окончательно лишились сил.То была страсть, копившаяся целый год. Глядя на него, она усмехнулась, потомзакатилась от смеха. Он тоже заулыбался.

– Ужас! – простонала она, отсмеявшись. – Я же прилетеларазводиться, а ты...

– Знаю, – сказан он. – Сам не пойму, что на меня нашло.Может, еще разок?..

Они так и сделали. Затем беседовали, любили друг друга сноваи снова, он оплакивал в ее объятиях сына, потом любовь вспыхивала с новойсилой. Он забыл про секретаря, которая не имела ни малейшего понятия, чтостряслось с шефом: сказал, что спешит на важную встречу, и как сквозь землюпровалился. Ей оставалось твердить всем звонящим про эту непонятную встречу.

Часы показывали шесть. Они все еще лежали, нагие исовершенно обессиленные. Билл предложил заказать еду в номер. Ей хотелосьодного – быть с ним. Она уснула в его объятиях.

Утром, когда Мэри Стюарт проснулась, муж, глядя на нее,молил небо, чтобы это не оказалось сном.

Жизнь часто преподносила ему неожиданности, но сейчас онтвердо усвоил, что не хочет ее потерять.

Завтрак они уничтожали с волчьим аппетитом: они изголодалисьпо еде, как и друг по другу.

Билл спросил, чем она думает сегодня заняться. Можноподумать, что они в отпуске.

– Разве тебя не ждет работа? – удивилась она, запиваяомлет кофе.

– Я беру отгул. Если ты улетишь в Нью-Йорк, буду стобой до самого отлета. – Он печально опустил глаза. – Я отвезу тебя ваэропорт.

Но после завтрака они вновь долго не могли насытиться другдругом. Мэри Стюарт опоздала на самолет. Она бы еще успела, если бы тотчассоскочила с кровати, поспешно оделась и села в такси. Но дело все в том, что ейне хотелось торопиться. У нее появилось желание остаться: на день, на неделю,на все время, что он здесь пробудет. Если понадобится, то вообще навсегда. Онасообщила ему о своем желании, принимая вместе с ним ванну.

– Значит, останешься? – неуверенно переспросил он.

Мэри Стюарт утвердительно кивнула, заслужив тем самымпоцелуй мужа.