Джейк будто не слышал. Он знал, что видит, и это не былБлейн. Из воды поднимались обломки синего моно. Блейн в его сне был тусклогоприторно-розового цвета жвачки, какую получаешь в придачу к обменным купонам спортретами бейсболистов.

Меж тем Роланд закрепил на груди лямки Сюзанниной подвески.

– Эдди, подсади-ка свою хозяйку в эту штуковину. Пришла порапойти и посмотреть на все самим.

Джейк перестал глазеть на останки поезда в реке и теперьбоязливо смотрел на мост, темневший впереди. Джейку чудилось далекий,призрачный звон – шум ветра, резвящегося в источенных ржавчиной стальныхтросах, соединявших протянутые поверху кабели с бетонным настилом.

– Думаешь, переходить будет не опасно? – спросил Джейкстрелка.

– Завтра узнаем, – ответил Роланд.

Наутро возглавляемый Роландом отряд путешественников стоял уначала длинного ржавого моста. Все взгляды были устремлены за реку, на Лад.Грезы Эдди о старых мудрых эльфах, сохранивших в исправности некие неведомыетехсредства, которыми могли бы воспользоваться странники, таяли. Теперь, когдадо Лада было рукой подать, он разглядел проплешины в городском пейзаже там, гдецелые кварталы были, по-видимому, то ли сожжены, то ли взорваны. Очертаниягорода на фоне неба напомнили Эдди больную челюсть, из которой выпало уженемало зубов.

Правда, многие постройки еще стояли, но от них веяло мрачнымзапустением, которое наполнило сердце Эдди несвойственным тому унынием, а мост,отделявший путников от этого разрушенного бетонно-стального лабиринта, казалсякаким угодно, только не прочным и вечным. Вертикальные тросы на левой егостороне провисали; те, что уцелели на правой, буквально стонали от напряжения.Настил был из полых бетонных коробов с трапециевидными верхними гранями.Кое-где трапеции вспучились и лопнули, выставив на всеобщее обозрение черноепустое нутро, кое-где перекосились, одной стороной уйдя вниз. Эти последние вбольшинстве своем только растрескались, но попадались и сильно разрушенные, взиявшие там провалы можно было бы сбросить грузовик – большой грузовик. В техместах, где разлетелись не только верхние грани, но и дно коробов, внизупроглядывали грязный илистый берег и серо-зеленый Сенд. Расстояние от настиладо воды под серединой моста Эдди оценил в триста футов – и, вероятно, оценил скромно.

Эдди пригляделся к огромным бетонным кессонам, к которымкрепились главные кабели, и ему показалось, будто один из них, на правойстороне моста, частично вышел из настила. Он предпочел умолчать об этомобстоятельстве – довольно было и того, что мост медленно, но ощутимораскачивался. При одном взгляде на него у Эдди начинался приступ морскойболезни.

– Ну? – спросил он Роланда. – Что скажешь?

Роланд показал на правую сторону моста. Там шла накрененнаяпешеходная дорожка около пяти футов шириной. Проложенная поверх рядасравнительно небольших бетонных коробов, она по существу представляла собойсамостоятельный мостик. Эту обособленную часть настила, по-видимому,поддерживал снизу трос – или, возможно, толстый стальной прут, – скрепленный сглавными опорами огромными скобами. С жадным интересом человека, которыйвскоре, быть может, вверит изучаемому объекту свою жизнь, Эдди пристальноосмотрел ближайшую. Скоба казалась ржавой, но невредимой. В металл быливпечатаны слова: "Литейная Ла-Мерк". Эдди с замиранием сердцаосознал, что уже не понимает, на каком языке сделана надпись – на английскомили Высоким Слогом.

– Думаю, там можно пройти, – сказал Роланд. – Там толькоодно скверное место – вон, видишь?

– Да. Трудно было бы не заметить!

Возможно, мост (длиной никак не меньше трех четвертей мили)и впрямь тысячу с лишним лет не знал должного ухода, но Роланд полагал, чтоподлинное разрушение продолжалось лишь последние полвека. Тросы постепеннолопались, и чем меньше их оставалось на правой стороне, тем больше мостнакренялся влево. Сильнее всего перекорежило середину моста – участок междудвумя четырехсотфутовыми вышками. Там, где в бетоне возникало максимальноенапряжение, поперек настила зияла похожая на глаз щель. Разлом в пешеходнойдорожке был не столь велик, но и оттуда в Сенд вывалились по меньшей мере двесоседних коробчатых секции, оставив брешь шириной добрых двадцать, а то итридцать футов. На месте выпавших бетонных коробов явственно виднелась опора –ржавый стальной то ли прут, то ли кабель. Перебраться через дыру можно былотолько по нему.

– Пожалуй, перейти можно, – Роланд хладнокровно показал всторону пешеходной дорожки. – Провал осложняет дело, но поручень сохранился, азначит, будет за что держаться.

Эдди кивнул, чувствуя, как сильно и тяжело колотится сердце.Обнажившаяся опора под дорожкой напоминала большую трубу из сварной стали инаверху имела, вероятно, приблизительно четыре фута в поперечнике. Эддиотчетливо представил себе, как им придется идти: осторожно, бочком, под ногами– широкая, чуть выпуклая поверхность, руки судорожно цепляются за перила, амост медленно покачивается, как корабль на легкой зыби.

– Е-мое, – вырвалось у него. Он хотел сплюнуть, но во ртупересохло. – Ты уверен, Роланд?

– Иного пути я не вижу. – Роланд показал вниз по течениюреки, и Эдди увидел второй мост, давно рухнувший в Сенд, – полузатопленноебеспорядочное нагромождение ржавого, старого как мир металла.

– Джейк, ты? – спросила Сюзанна.

– Запросто, – тотчас откликнулся мальчик. Как ни странно, онулыбался.

– Ненавижу тебя, пацан, – сказал Эдди.

Роланд смотрел на Эдди с легким беспокойством.

– Коли ты думаешь, что тебе не сдюжить, признайся сейчас. Нехватало еще, чтоб ты застрял на полдороги.

Эдди долго смотрел на покривившийся мост, потом кивнул:

– Пожалуй, я справлюсь. Никогда не любил высоту, ну даничего, как-нибудь.

– Добро. – Роланд обвел глазами своих спутников. – Быстрейначнем, быстрей закончим. Я пойду первым, с Сюзанной. За нами Джейк. Последним– Эдди. Управишься с креслом?

– Запросто, – легкомысленно брякнул тот.

– Тогда пошли.

Едва Эдди ступил на пешеходную дорожку, как пустоты еготела, словно холодная вода, затопил страх, и молодого человека одолелисомнения: уж не совершил ли он чрезвычайно опасную ошибку? С твердой земликазалось, мост покачивается еле-еле, но стоило очутиться на нем, и Эдди тотчаспочувствовал, что стоит на маятнике самых больших в мире часов. Движение былоочень медленным, но постоянным, а амплитуда колебаний намного превосходилаожидания. Поверхность пешеходной дорожки, наклоненная минимум на десять градусоввлево, изобиловала трещинами. Под ногами хрустели рыхлые горки бетонной пыли, ислышался постоянный басистый скрип – это терлись друг о друга коробчатыесегменты. Темнеющий на фоне неба город за мостом неспешно кренился то вправо,то влево, как нарисованный горизонт в самой медленной на свете видеоигре.