– Ну… книжка и правда дешевая. Мистер Башнер отдал мне еедаром.

– Что мне выглядывать, Роланд? – спросил Эдди.

Роланд – он уже укладывался – пожал плечами.

– Захочешь спать, разбуди меня, – сказала Сюзанна.

– Будь спок.

Вдоль дороги тянулась заросшая травой канава. Эдди уселся надругой ее стороне, кутаясь в одеяло. Этой ночью звездное небо затянула редкаяпелена рваных облаков. Дул сильный западный ветер; подставив ему лицо, Эддиявственно различил звериный запах – ныне этими равнинами владели буйволы, иветер нес крепкий дух жаркой шерсти и свежего навоза. За последние несколькомесяцев к Эдди вернулась изумительная острота восприятия – небывалая,потрясающая и в минуты, подобные этой, жутковатая.

Он уловил далекое, едва слышное мычание буйволенка.

Эдди повернулся в сторону города, и вскоре ему началоказаться, что он, пожалуй, видит там далекие искры света – "лехтрическиесвечки" из рассказа близнецов, – однако молодой человек отлично понимал,что, возможно, лишь принимает желаемое за действительное.

"Ты, мил человек, за тридевять земель от Сорок второйулицы, у черта на куличках. Надежда – великое дело, кто бы что ни говорил, но,витая в облаках, не забывай: Сорок вторая улица далеко. Впереди не Нью-Йорк,как бы сильно тебе того ни хотелось. Там Лад, Ладом он и останется, каков он ниесть. Держи это в голове, и, может быть, выйдешь сухим из воды".

Время дежурства он коротал в попытках разгадать последнюю завечер загадку. После нагоняя, полученного от Роланда за шутку про мертвогомладенца, Эдди грызло недовольство, к которому примешивалось раздражение. Он судовольствием начал бы утро с того, что выдал бы хороший ответ. Конечно, покнижке ничегонельзя проверить, но Эдди полагал, что, если загадка хороша,удачный ответ очевиден.

"Бывает коротким и длинным бывает". Эдди подумал:вот он, ключ, все прочее, по-видимому, попросту должно сбивать с толку.Чтобывает иногда короткое, а иногда длинное? Штаны? Нет. Штаны, конечно,попадаются всякие, и короткие, и длинные, но Эдди никогда не слыхивал, чтобы штаныросли. Сказки? Как и штаны, сказки подходили тютелька в тютельку – но только водном отношении. Иногда и короткими, и длинными бывали пьянки…

– Обед, – пробормотал Эдди себе под нос, и на миг емупочудилось, будто он наткнулся на разгадку: и оба прилагательных, и оба глаголаидеально увязывались с существительным. Обед мог быть коротким (гамбургер илитунцовый паштет в закусочной) и длинным (по полной программе в ресторане), обедмог расти (если заказать добавку) и, само собой, убывать. Вот только ни обедыиз нескольких блюд, ни тунцовый паштет не "найдешь у порога в мороз и вжару".

На Эдди нахлынуло разочарование, и он невольно улыбнулсясебе – надо же, так раззадориться из-за безобидной игры в слова, взятой издетской книжки! Тем не менее он обнаружил, что теперь ему чуть легче поверить,будто из-за загадок люди и впрямь могли убивать друг друга… если ставки былидостаточно высоки и имело место мошенничество.

"Ну, хватит дурью маяться. Занимаешься именно тем, прочто говорил Роланд: тычешь пальцем в небо".

И все же, о чем еще ему было думать?

Тут в городе снова забили барабаны, и у Эдди появился новыйпредмет для размышлений. Никакого постепенного нарастания звука не было – сиюминуту царила тишина, а в следующий миг гремело во всю мочь, словно кто-тогде-то повернул тумблер. Эдди подошел к краю дороги, повернулся лицом к городуи стал слушать. Несколько мгновений спустя он огляделся – не разбудили либарабаны остальных, – но он по-прежнему был один. Эдди опять повернулся всторону Лада и приложил ладони к ушам, чтобы лучше слышать:

"Бум… ба-бум… ба-бум-бумбум-бум."

"Бум… ба-бум… ба-бум-бумбум-бум."

Эдди все больше убеждался: он не ошибся относительно того,что это такое. По крайней мере, этузагадку он разгадал.

"Бум… ба-бум… ба-бум-бумбум-бум."

Подумать только: он стоит у пустынной заброшенной дороги вмире, который едва ли не полностью обезлюдел; стоит приблизительно в стасемидесяти милях от города, воздвигнутого легендарной погибшей цивилизацией, –и слушает рок-н-ролл, партию ударных!.. Безумие – но большее ли безумие, чемсветофор, со звоном выбрасывающий ржавый зеленый флажок с надписью"ИДИТЕ"? Или чем их неожиданная находка, обломки немецкого самолетатридцатых годов выпуска?

Эдди шепотом запел слова зизитоповской песни:

Этой липкой дряни тебе

Надо ровно столько, чтоб шов на джинсе,

На клевой джинсе не разъехался вдрызг;

Я говорю – да-да…

Слова безупречно ложились на ритм. У Эдди не осталосьсомнений: над Межземельем гремела партия ударных из "Ширинки налипучке".

Вскоре барабаны смолкли, так же внезапно, как загрохотали;только ветер шумел в тишине да еле слышно плескалась вдалеке река Сенд, на ложене ведая сна.

Следующие четыре дня были небогаты событиями. Путникипровели их в дороге. Они смотрели, как увеличиваются в размерах и все четчепроступают на горизонте город и мост, делали привалы, ели, загадывали загадки,по очереди дежурили (Джейк донял Роланда, и тот разрешил ему нести короткуюдвухчасовую вахту перед самым рассветом), спали. Единственным примечательнымэпизодом был инцидент с пчелами.

На третий день после того, как они нашли сбитый самолет,около полудня они услышали непонятное жужжание. Оно нарастало, пока непоглотило все прочие дневные звуки. В конце концов Роланд остановился."Там", – сказал он и ткнул пальцем в сторону эвкалиптовой рощи.

– Похоже на пчел, – заметила Сюзанна.

Блекло-голубые глаза Роланда заблестели.

– Пожалуй, нынче вечером у нас будет скромный десерт.

– Не знаю, как и сказать тебе, Роланд, – сокрушеннопромолвил Эдди. – Видишь ли, я терпеть не могу, когда меня кусают.

– Кто ж это любит, – согласился Роланд. – Но деньбезветренный, и, пожалуй, нам удастся окурить их и стянуть у сонных соты, неспалив заодно полмира. Давайте поглядим.

И стрелок понес Сюзанну, жаждавшую приключений не меньше егосамого, к роще. Эдди с Джейком нехотя поплелись следом, а Чик, заключив,по-видимому, что благоразумие и осмотрительность составляют лучшую частьдоблести, остался сидеть у Великой Дороги, по-собачьи шумно дыша и провожаялюдей внимательным взглядом.

На краю рощи Роланд остановился.