только нет ведь улова. А ну как он и дальше по радио информацию своим транслирует?

– Это вряд ли. Они ведь получается, пеленгации боятся, раз радаром прикрываются. А коли так, то не будет он из дома эфир засорять, потому как здесь установки нет и объяснить, если что, ничего никому не выйдет. Следовательно, работать он будет по старинке. Дедовскими методами!

– Дедовскими – так дедовскими. Но если это не гости и не подчинённые, тогда кто? С кем он регулярно общается? Мы же всех проверили.

– Не всех, – возразил Гебар. – Про прислугу забыл.

А и правда – забыл. И зря, потому что они подле хозяина трутся и значит, тоже могут вести двойную, связную жизнь.

– Работаем прислугу, – кивнул Гарна. – Хоть и не верится, потому что все они у меня на виду.

Получив новые инструкции, наблюдатели сели на хвост челяди. Первым на подозрении был имеющий доступ к телу управляющий. Но он оказался чист, потому что ни с кем после посещения хозяином установки не общался. Так – друзья да собутыльники, и почти всё – со школьной скамьи.

– Если не он, тогда охрана. – настаивал Гебар.

Ну, охрана – так охрана. Вслед за телохранителями отправились неприметные топтуны, внимательно отслеживая контакты подопечных в последующие после получения сигнала сутки.

– Мимо, – махнул рукой, докладывая, Гебар. – Совсем. Семьи, кабаки да случайные бабы. К одному, правда, бомж пристал, так мы его, болезного, три дня вели. И скажу я тебе, что если их это человек, то нам до них – как до лун. Поэтому будем считать, что это не он. Будем копать дальше.

Тогда повар. Что там у него? А ничего. Квасит повар, спивается потихоньку. Жена ушла, с детьми не разговаривает. Он вообще почти ни с кем не общается, так, изредка с соседями повздорит.

Ещё есть водитель…

– Этого тоже вычёркиваем, – нахмурился Гарна. – И кто остаётся? Я да горничная. Ещё садовник, который в домике для прислуги живёт и за пределы виллы почти не выходит, ибо немой и вообще – слегка того.

– Значит, работаем горничную, – подытожил Гебар.

Отработали. И снова – тупик! Ильхорская беженка, ещё из довоенных. Живёт одна, ни мужа, ни детей. Все подруги – из агентства по трудоустройству, поставляющего прислугу для богатых домов. Раз в неделю наведывается в офис, отдавая проценты с полученной в конверте зарплаты начальству. Налогов не платит, да и как их заплатишь, если после вообще с гулькин хрен останется?

– Бред какой-то, – разозлился Гебар. – Они что, телепаты?

– Были бы телепаты – не стали бы на объекте за закрытыми, чтобы никто не подслушал, дверьми встречаться. А они встречаются, и регулярно.

– Ладно. Тогда кого мы упустили? Что это за невидимка тут завёлся, что у нас под носом незамеченным орудует?

А ведь и правда – невидимка. Такой, что вроде есть, а вроде и нет. На которого не подумаешь, сколько ни наблюдай. И на роль эту больше всего подходит…

– Горничная, – шарахнул кулаком по столу Гарна.

– С ума сошёл, – отмахнулся Гебар. – Там же – обнять и плакать!

– Ты бабку свою помнишь? Ту, что на фронте размотал? На неё ведь тоже думать никто не хотел. А ты подумал!

– Скажешь тоже. Там – нищенка, босая да безумная. Актёрская игра, фактура! А здесь что? Да ничего!

– Вот именно, что ничего! – горячился кригскоммандер. – Совсем ничего, вообще! Ни рыба ни мясо, ни красивая, ни страхолюдина. Очи долу потупила и по углам тряпкой шурует. Глазу зацепиться не за что, мы ж про неё забываем постоянно, даже сейчас проверяем последней! Вот и получается, что она идеальный кандидат. А зарплату, между прочим, каждую неделю получает и в аккурат на следующий день после сигнала! Ты скажи мне, твои, когда её отрабатывали, точно ничего не заметили?

– Может, и заметили… – замялся Гебар. – Я им поручение дал понаблюдать за хозяйским кабинетом, когда она приходит. И не вышло, потому что он окна зашторил! Но тут и другое объяснение есть – "майор" всегда с ней встречается после полудня, когда ему в кабинет лупит солнце. Так что, сам понимаешь – не факт.

– Может, и не факт, – продолжал настаивать кригскоммандер. – Если по отдельности смотреть. А если всё вместе взять – и внешность, и повадки, и то, что она с хозяином один на один лясы точит, то получается подозрительно. Так?

– Допустим, что так, – задумался полицейский. – Хотя повадки я объяснить могу. Ты сам подумай, каково ей в Империи пришлось. Местные ильхорцы – народ совершенно бесправный. На родине – ни жизни, ни работы, особенно для одинокой тётки. И тут тоже не сахар – все пользуют как могут, ещё и злость за войну срывают. А то, что так выглядит – так она же уборщица, а не актриса! И если будет расфуфыренной шастать по улицам, то сам понимаешь, чем всё закончиться может. А в полицию она разве пойдёт? Когда там такие, как я, с её народом воевавшие, сидят? Так что нет, не согласен я насчёт повадок. Ты бы, если такого хлебнул, тоже бы глаз от пола не поднимал и книксены делал. Забитая она, зашуганная, и нет тут ничего подозрительного.

– Всё равно, надо её до конца отработать. Заставить раскрыться надо! Только как – ума не приложу. На прослушку кабинет не поставишь и дыру в стене не просверлишь, ведь что у них в доме за аппаратура может стоять, мы не знаем. И аппаратура эта, если что – враз меня срисует. В агентство тоже не сунешься, если их это территория. И получается замкнутый круг.

– Тогда силовой вариант, – предложил Гебар. – Как с тем дедом, что тебе место уступил. А что, подкараулим её в подворотне, да сумочку и вырвем. И если прав ты, то найдём мы в её кошельке инопланетное, зашифрованное послание.

– А дальше – знаешь, что будет? – усмехнулся Гарна. – Они на уши встанут и начнут копать, пока во всём не разберутся. Это во-первых. А во-вторых – кто тебе сказал, что она вообще что-то записывает, а, скажем, не запоминает? Но даже если и найдешь ты у неё шифровку, где гарантии, что её без спецтехники не то, что дешифровать – опознать можно? А если она на вид – как открытка, а если вообще – на банкноты нанесена? Тоньше надо, без грубой силы. Но так, чтобы с гарантией, чтобы никаких больше вопросов.

– Есть у меня идея, – щёлкнул пальцами Гебар. – Знаю я, как можно её пощупать, не вступая в тесный контакт. Хороший метод, рабочий, коллеги на фронте