— Какой еще муж?! Вы смеетесь надо мной?! — возмутилась я, попытавшись свести бедра вместе.

Но, увы, меж ними так по-хозяйски вклинился обнаженный Витторио, что я, право слово, не знала, куда себя деть. Свести их плотнее означало прикоснутся лишний раз к его оголенному телу. Развести их, чтобы избежать прикосновений… Как мне их тут развести?! Разврат какой-то!

— Ну вы же сами сказали, что я замужний.

— Я, наверное, перепутала. Я имела ввиду, что Вы…

— Женатый? — подсказал Витторио.

— Верно, Вы женатый!

— То есть, не будь я женатым, Вы бы позволили мне довести начатое до конца? — ехидничал нордориец.

— Нет!

— Опять «нет»? — наигранно удивился Витторио.

— Да.

— Так «да» или «нет»? — он что, издевается?

— Нет, — смущенно ответила я все еще не зная, что делать со своими бедрами. Благо, что он хоть руки с них убрал и уперся ими о бортик купели. Только навис надо мной, точно набросится и съест сейчас.

— Нет. Ибо такое позволительно только с мужем. — добавила я.

— Вы делаете мне предложение?

— Так все, — не выдержала я, совсем уже сгорая от смущения, — Достаточно. И вообще отвернитесь от меня!

— Я уже все видел.

— Ну вот значит Вы достаточно за сегодня насмотрелись, отвернитесь! — а сама то и дело, сгорая от стыда и природного любопытства старалась опустить глаза ниже и… Нет, ничего я не старалась.

— Ну раз Вы сказали только «за сегодня», то получается завтра мне снова можно пойти с Вами в купель, чтобы насмотреться и «за завтра»?

— Нет!

— Почему опять нет? — ему очевидно доставляет немыслимое удовольствие подтрунивать надо мной. Как коту сметана.

— Забыли уже? Вы женаты!

— Я разведусь.

— Вот как разведетесь, тогда и… Вы… — заикалась я, не зная, что «тогда» и как это сформулировать.

— Понятно. — сухо ответил он, будто бы мы беседовали о погоде, не больше, — Можете не продолжать. Так уж и быть — женюсь на Вас. — а уголки губ таки дрогнули в улыбке под конец.

— Ох, надо же. — ответила я. — Спасибо за одолжение, Ваше Высочество.

— Величество. — поправил он меня.

— Извините, Ваше Величество.

— Будете должны.

— Что?

— За одолжение будите должны.

— И что я буду должна?

— Всё.

— Что «всё»?

— Все, чего я пожелаю.

— И чего же, позвольте полюбопытствовать, Вы желаете?

— Показать? — спросил Витторио, уткнувшись носом в мою шею.

— Нет! — крикнула я, как ошпаренная и подорвалась с места, боясь, что мы снова перейдем всякие границы.

Чуть не упала на скользком полу. К счастью, реакция у Витторио отменная.

— Убьетесь, Ваше Величество. — прошептал он на ухо, схватив меня за талию. И как он так быстро выскочил из воды.

Я почувствовала, как он упирается в мою спину. Не животом.

— Отпустите! И отвернитесь от меня уже.

— Как же я отвернусь, а если Вы снова поскользнетесь? Как же я успею поймать Вас?

— Я не поскользнусь!

— Хорошо, тихо. Я отпущу. При условии, что Вы спокойно. Я подчеркиваю, спокойно и, не спеша, пойдете к полотенцам. Не бегом.

— Д-да я поняла. — спешила я как можно скорее отделаться от его рук, сжимавших меня.

— Вот, так-то лучше. Я отпускаю.

«Ой, нет, возьми обратно», — кричало сознание.

«Правильно. Нечего трогать так незамужнюю девушку», — вопило воспитание.

А я тем временем, стараясь не слышать никого, шла к полотенцам.

— Совсем голову рядом с ним теряю. — пробубнила я на эльратском. — Примет меня еще за развратницу.

— Вы что-то сказали, Эрлин? — послышался насмешливый голос Витторио.

— Н-нет. Вам послышалось.

Оруженосец Анджей:

Святые Бескрайнего Севера! Что творилось во дворце всю следующую неделю. Уму непостижимо. Увы, подробности начала всей этой истории мы с Годриком благополучно пропустили. Такая суматоха была, что про нас вспомнили не сразу. Просидели в холодной, сырой темнице почти двое суток. Не будь мы рождены на Севере, давно бы схлопотали воспаление легких. Хотя, сказать по правде, выйдя наружу под южное палящее солнце, я невольно захотел обратно.

Дальнейшее развитие событий мы тоже узнавали по слухам. Как бабы какие-то собирали сплетни ото всех, кто соизволил навестить нас в лазарете. Говорят, нас с Годриком похоронили почти. Но не тут-то было. Покойный Верховный Эрл Джордж, конечно, зол на нас был не то слово. Его свита места живого не оставила на нас, переломав несколько ребер. Посему даже смеяться было больно.

Мы тоже были полны уверенности, что он нас непременно казнит, но «Такие хитрецы-выдумщики мне самому нужны» — сказал тогда Джордж. Удивлению нашему не было предела. Что касается копии, то куда подевалась она мы знать не знали. Остается надеяться, что голова до сих пор на ее плечах.

Не без усилий мы отбились от лекарей дня через три нашего пребывания под их строжайшим наблюдением. Первым делом помчались в Главный Храм. Нет, не для того, чтобы поблагодарить Богов. По полудню там должно было состояться очередное заседание церковного суда. Уверен, это дело войдет в мировую историю как прецедент.

Такого не было еще нигде. Свадьба, похороны, да еще и суд о разводе. Цирк, не иначе. Высокородные особы в лице правителей соседних стран, чинно сидели, давали показания и слушали, тщательно натягивая на лица серьезные выражения. Но это только на публике. На деле же о случившемся сплетничали все. Казалось, церковные мыши и те перешептывались о подробностях сложившейся драмы.

В самом тяжелом положении был король Лоттэрании. Нерадивый родственник Эрлин был крайне растерян. С одной стороны, требование о разводе с его дочкой — оскорбление страшное. А с другой, выдать ее замуж за «варвара» не лучшая перспектива. С третей же, выяснилось, что те самые «варвары» пообразованнее многих королей будут.

В частности, Верховный Эрл Витторио, знавший несколько языков, в совершенстве владевший искусством дипломатии, этикетом, астрономией, арифметикой и многими другими науками. Ко всему прочему, мой государь был очень начитан. Больно уж муштровал его в свое время покойный Верховный Эрл Вальф Хангвул.

Мой достопочтенный правитель приятно впечатлил всех гостей, заставив мир по-другому взглянуть на Северян. А как он давал показания в суде. Речь достойная лучших ораторов. Были заслушаны также свидетели. Коллегия священнослужителей во главе с архиепископом допрашивали гостей о выкинутых простынях, а также рассматривали вышеупомянутые ткани, как вещественные доказательства, на предмет пятен крови.