В его голосе звучит раздражение. Все бледнеют и я тоже. Меня таки отпускают и я поворачиваюсь к нему. Мне даже хватает смелости поднять на него глаза. Верховный Эрл снова нахмурил брови и смотрит на меня исподлобья. Я только сейчас замечаю, что он без рубашки, и стыдливо опускаю глаза. Пусть раньше я и видела его таким. Но это было при других обстоятельствах. И мы были одни.

Все молчат, никто не решается ничего сказать. Краем глаза замечаю, как Витторио кивает и все покидают его покои. Кроме меня. Бросили тут один на один со своим правителем. Бравые воины боятся его гнева, что уж говорить про меня. Мне страшно, когда он такой. Кажется, вот-вот укусит меня. Съест и не подавится.

— Ты что удумала, Душа Моя? — спрашивает он.

Меня удивляют такие резкие метаморфозы. Голос Витторио вмиг стал звучать куда мягче, если к его голосу вообще можно применить сей эпитет. Вечно говорит, будто горы в землетрясение трясутся.

Он делает шаг на меня и я невольно отступаю назад.

— О-оденьтесь! — прошу я, сгорая от стеснения.

Природная скромность в этот раз берет верх надо мной, горьким укором напоминая моей совести, что доселе я уже позволила себе посмотреть на него без одежды. К счастью, он без пререканий исполняет мою просьбу. Услышав шуршание ткани, поднимаю глаза.

— И застегнитесь. — говорю я, снова опуская очи после лицезрения его торса.

— Хорошо, — отвечает он, надвигаясь на меня.

Я непроизвольно капитулирую отступая назад, пока не упираюсь в дубовые двери.

— Может Вы мне и поможете? Ни то пальцы у меня слишком большие. Не могу справится с этими мелкими пуговицами, да завязочками. — ставит руки по обе стороны от моей головы.

— Вы никак довести меня сегодня решили? — возмущаюсь я, присаживаясь и выскальзывая из ловушки.

Он позволяет мне это сделать. Я отхожу на несколько шагов вперед, стоя к нему спиной, и стараюсь перевести дыхание.

— Это ты меня довести решила. Еще раз посмеешь мне угрожать, да еще и в чьем-то присутствии, то мне придется тебя …

— Выпороть? — опередила я его.

— Почти. Но сидеть ты точно не сможешь.

— Вы забываетесь, здесь не Север. Я Ваша императрица и…

— Ты моя Эрлин! Вопрос согласования иерархии всех титулов по сей день рассматриваются комиссией правоведов и историков. Но будь уверена: никто из них в здравом уме не отдаст первенство женщине. На что ты там собралась соглашаться завтра? Не на осмотр ли тебя на предмет невинности?

— На предмет чего? — спросила я, смутно догадываясь о чем речь.

— Делила ты со мной ложе или нет. — раздраженно уточняет он.

— Да, именно. Я буду требовать, чтобы меня проверили на предмет наивности.

— Чего-чего, а наивности у тебя хоть отбавляй. Ты правда считаешь, что я изменю свое решение, потому что ты так хочешь? Этого не будет. Я никому не позволю раздеть тебя.

— Т-тогда откажитесь от поединка. — всхлипнула я, не в силах больше держать в себе.

Мне было так страшно. Я боялась снова потерять Витторио. Я не переживу еще одного известия о его смерти! Достаточно было отравленной стрелы. Я не смогу смотреть на этот поединок. Почему, когда все стало наконец-то налаживаться, Создатель снова шлет нам страшные испытания. Какой-то нескончаемый кошмар.

— Чего ты, Душа Моя, не плач. — шепчет Витторио, опуская руки на мои плечи.

Он притягивает меня спиной к своей груди и зарывается носом в моих волосах, жадно вдыхая их запах.

— Даже, если бы ты была в силах уговорить меня, у нас бы все равно ничего не получилось. — шепчет он.

— Почему? — всхлипываю я.

— Потому что!

— «Потому что» что?

— Потому что после брачной ночи с твоим покойным мужем ты… — запнулся он.

— Я же сказала Вам, что Джордж не коснулся меня! — возмутилась я, воспоминая обожгли все мое естество ужасом. Аж мурашки пробежались по коже.

— Рад это слышать. — облегченно выдохнул он, крепче прижимая меня к себе. — Ты была тогда в таком состоянии, что я был не в силах понять: правда это или бред о твоем несбывшемся желании.

— Вот видите. У нас нет никаких преград. Я могу показать свое тело суду.

— Не можешь! — рыкнул он. — Ты сейчас успокаиваешься и идешь спать. И так задержалась здесь. В дворце у всех стен есть уши. Опять слухи пойдут.

— Не пойду. Пока Вы не откажитесь от поединка! — еще сильнее расплакалась я. — Иначе я исполню свою угрозу! Просто отдайте ему эти провинции!

— Дело не в земле, он оскорбил тебя. И поплатится за это.

— Но!..

— Не доводи меня до греха, Душа Моя. — негодовал Витторио, опустив руки на мою талию.

Я стояла к нему спиной, но была уверенна, его взгляд опять полон холода.

— Откажитесь от поединка. — не успокаивалась я.

— Хорошо. Иди спать, Эрлин. — неожиданно согласился Верховный Эрл.

— Вы лжете. Специально, чтобы я успокоилась! — раскусила я его. — Немедленно поднимайте всех гостей, спать еще никто не ложился. Рано еще. Объявляете при всех в тронном зале, что вы отказываетесь от поединка и вместо него меня просто осмотрят!

— Моя непослушная Эрлин. Ты не оставляешь мне выбора. Боюсь никак не получится с осмотром. — спокойно произнес Витторио, отодвинув платье с плеча, целуя последнее.

— Почему?

— Потому что после того, что я сейчас сделаю ты больше не сможешь на него согласится. — прошептал он на ухо, стягивая платье со второго плеча.

Витторио:

— Что Вы делаете? — испуганно спросила Анна Аврора.

Она попыталась отпрянуть от меня, но я не дал ей этого сделать. Аккуратно схватил за кисти и прижал к себе, чтобы она меньше дергалась. Моя Эрлин не понимала, что своими трепыханиями еще больше распаляет меня.

— Что Вы задумали?! — пропищала она, пряча свою белоснежную шею от моих поцелуев.

Но я без труда преодолел это сопротивление, впиваясь в ее нежную кожу. Близость с ней бросала меня в пучину доселе невиданной страсти. Я никогда не испытывал ничего подобного. С каждой секундой я все больше терял себя. Что-то человеческое во мне стремительно заглушалось дикими первобытными инстинктами. Как грязное животное в брачный период, я цеплялся в свою самку, опьяненный желанием покрыть ее.

Меня пугало и в то же время до дрожи томило желание присвоить ее себе, взять, без оглядки на ее волю. В эти минуты я больше походил на зверя, чем на человека. Из груди вырывалось утробное рычание. Голова кружилась, кровь кипела в жилах, а сердце колотилось где-то в ушах, не давая мне услышать паническое «Остановитесь! Прошу Вас!».