— Мать моя упырица, вы чего орете, князь? — голос Листа заставил поморщиться.

— Приведи ко мне Черного, немедленно.

— И вас с добрым утром. Тивор только лег, не думаю…

— Ты меня плохо слышал!? — рявкнул. — Немедленно!

— Все, что пожелает князь, — фыркнул мальчишка, а я с силой хлопнул дверью.

Нет. Нет-нет-нет. Это был не сон. Я найду, я узнаю, я обязательно узнаю.

Осторожно вернулся к кровати, сел, сжал в кулаке одеяло. Да. От него пахло гранатами, ею.

Так все-таки девушка из сна? Да?

— Зачем ты хотел меня видеть так срочно? — Голос Тивора был заспанным.

— Кто приходил ко мне этой ночью? — развернулся на звук, застегивая брюки.

— В смысле?

— В прямом! Ко мне ночью приходила девушка. Я хочу знать, кто она, откуда и почему ты ее пропустил.

— Я никого не пропускал.

— Мать твою, Тивор!

— Да не ори ты, — спокойно пробасил оборотень.

— А я тебя предупреждал, что мы сегодня не с той ноги встали, — прокомментировал мальчишка.

— Лист, — прошипел я, — еще одно слово, и отправишься в нрифтовый зал.

— Вы жестоки, — вздохнул Белый.

— Тивор, я все еще жду ответа.

— Да никого не пропускал и никого не видел. Но…

— Что «но»? — насторожился я.

— Меня свалило, срубило сразу после двух оборотов.

— А проснулся ты когда? — в комнате раздался отчетливый скрип моих зубов.

— Белый меня разбудил.

— Ловкая малышка, — протянул я. — Лист, опроси стражу, лакеев, всех, кто не спал этой ночью. Кто-то должен был видеть девушку.

— Эм, князь, — аккуратно начал парень, — а опрашивать-то мне как? Знаете, сколько девок по ночам туда-сюда шляется? Вы хоть что-то можете о ней сказать?

— Ты издеваешься, да?

— Нет, мать вашу, это вы издеваетесь!

— Так. Ладно, — я сжал переносицу. — Она изящная, волосы длинные, — тонкие руки, упругая попка и идеальная грудь, а ее кожа на вкус, как зерна спелого граната, вот только для стража это отнюдь не примета.

Тьфу. Наваждение какое-то.

— Это все?

— Все, — я кивнул, понимая, что страдальческий вздох, вырвавшийся у мальчишки, вполне оправдан.

— А имя?

— Она не сказала.

— Да, Кристоф, такого я от тебя не ожидал, — задумчиво прокомментировал Тивор.

— Катись к духам грани! Ты вообще на посту спал!

— Ну убей меня теперь за это или уволь! — взбеленился он. — Только орать прекрати, и без того башка трещит.

А с чего вдруг у него башка трещит?

— Ты пил вчера?

— Нет.

— А ну-ка, подойди, — послышался шорох ткани. Я нащупал руку Черного, сжал и чуть-чуть надрезал удлинившимся когтем запястье, подхватывая пальцем кровь волка. Растер, вдохнул. Кальма. — Нахалка! Просто очаровательная нахалка!

— Что? — серьезно спросил оборотень.

— Тебя отравили, друг мой. Подсыпали тебе кальму, скорее всего в еду. Белый, начнешь с кухни.

— Да хоть с чердака, лишь бы от вас подальше.

— Еще одно слово… — начал я.

— Да-да, знаю: и отправлюсь в нрифтовый зал.

— Молодец, быстро учишься, — похвалил мальчишку. — Тивор, можешь идти досыпать и прими водяную соль, снимет головную боль.

— Ты знаешь, мне вдруг тоже очень захотелось найти твою ночную гостью, — прорычал оборотень. — Зачем она приходила?

— Тивор! — я попытался бросить на него красноречивый взгляд. Не знаю, насколько получилось: трудно судить, когда ты слеп.

— Что? Ты хочешь сказать… — раскатистый волчий смех отразился от стен, прокатился по комнате. — Тебя трахнули! — и снова хохот, и тут же к нему присоединяется заливистый голос Белого.

— Если вы не…

— Ой, да прекрати, — с трудом выдохнул Черный. — Дай насладиться моментом. Великого князя Малейского наконец-то отымели! Ну и как ощущения?

Я, было, рыкнул, а потом вдруг тоже заржал. Мы хохотали, как кони, несколько вдохов, пока смех не завял и не утих. Только мне почему-то казалось, что Белый будто выдавливает из себя каждый звук, будто ему больно, будто не смешно.

Видимо, действительно потеря зрения обостряет другие чувства.

Черный ушел досыпать, а мальчишка остался в комнате, раскладывать одежду и кормить меня.

Гребаная слепота!

Я чувствовал себя ни на что не способным ничего не умеющим ребенком. Эта зависимость, физическая зависимость от Белого, была неприятна, неудобна, и я злился и рычал, и еще больше злился и рычал оттого, что Лист просто игнорировал очередной приступ моего дурного настроения.

А еще пока он меня кормил, мне на вдох померещилось, что его пальцы дрожат и периодически сбивается дыхание. Нервничает?

— Что с тобой?

— Не выспался, — буркнул мальчишка, беря себя в руки.

— С чего?

— Слушайте, ну вот какое вам дело? Кошмары снились.

— Я просто спросил, — пожал плечами.

— А я просто ответил, — страж впихнул мне в руки кружку. — Дальше сами справитесь?

— Рубашку помоги надеть.

Лист со вздохом забрал кофе, потянул за запястье, заставив встать на ноги.

Его руки действительно дрожали — едва, почти незаметно — а я отчего-то вздрогнул, когда костяшки пальцев мальчишки задели кожу, и задержал дыхание, пока он поправлял воротник, прислушиваясь к тьме, которая слишком сильно ворочалась внутри.

Белый помог мне добраться до кабинета, активировал звуковой литкралл и скрылся за дверью.

Я не слишком верил, что Листу удастся действительно что-то найти. Девочка-сон очень хорошо подготовилась, но и бездействовать я не мог. Хотелось бежать, искать, поймать самому.

Да и мальчишка… Мальчишка спокойствия тоже не прибавлял. Сомнения, сомнения и подозрения. Возможно необоснованные, возможно больные, возможно… А возможно, и нет.

Я задумался.

Как бы проверить, как бы понять наверняка?

Старый извращенец, ты просто сходишь с ума, признайся себе наконец.

Ладно, все это лирика, нужно заняться делами.

Легко сказать. Вот только мысли упорно возвращались к прошлой ночи, заставляя сжимать в кулаки руки, воскрешая в памяти ощущение ее кожи под моими пальцами, звук ее дыхания, ее стоны и вкус крови и поцелуев.

Никогда. Никогда еще я не испытывал ничего подобного, за всю свою долгую убогую жизнь.