4

Все они после таких физических нагрузок проголодались, и спомощью Сюзанны, подвозившей блюда на своем кресле, Залия накрыла длинныйдощатый стол во дворе. Откуда, по мнению Эдди, открывался отличный вид. Уподножия холма, на котором находился дом, он видел поле созревшего риса,доросшего до плеча взрослого человека. А за полем поблескивала под лучамизаходящего солнца река.

— Скажи нам слово, Залия, если не возражаешь, — попросилТиан.

Залии такое предложение очень даже понравилось. ПотомСюзанна рассказала Эдди, что ранее Тиан не обращал особого внимания на религиюжены, но все изменилось после того, как отец Каллагэн неожиданно поддержал егов Зале собраний.

— Склоните головы, дети.

Четыре головы склонились, шесть, считая рунтов. Лайман и Лиатак крепко зажмурились, что казалось, будто у них что-то болит. Руки,чистенькие, розовые, они положили на стол.

— Благослови еду на нашем столе, Господи, и позвольпоблагодарить Тебя за нее. Спасибо Тебе, что послал нам гостей, и пусть онирадуются нашей компании, а мы — их. Избавь нас от ужаса, который прилетает вполдень, и того, что крадется в ночи. Мы говорим, спасибо тебе.

— Спасибо! — хором откликнулись дети, так громко, чтозадребезжали стекла.

— Во имя Бога-Отца и Его сына, Человека-Иисуса.

— Человека-Иисуса! — прокричали дети. Эдди подивился,заметив, что дед Тиана, на шее которого висело такое же большое распятие, как уЗалмана и Тиа, во время молитвы сидел с открытыми глазами, неспешно ковыряя вносу.

— Аминь.

— Аминь!

— КАРТОШКА! — завопила Тиа.

5

Тиан сидел у одного торца длинного стола, Залия — напротив.Близнецов не сослали в гетто «детского стола», как всегда случалось с Сюзаннойи ее двоюродными братьями и сестрами на семейных торжествах. Их усадили по однусторону общего стола, младшие — посередине, старшие — по флангам. Хеддонпомогал Лие, Хедда — Лайману. Сюзанна и Эдди сидели напротив детей, Залман —слева от Сюзанны, Тиа — справа от Эдди. Аарон сначала устроился на коленяхматери, а когда ему там надоело, перебрался к отцу. Старика посадили рядом сЗалией, которая наполняла его тарелку, резала мясо на очень мелкие кусочки идействительно выпирала подливу, текущую по подбородку. Тиан мрачно взирал навсе это, но, надо отдать ему должное, никак не комментировал, с дедом не разговаривал,разве что один раз спросил, не хочет ли тот хлеба.

— Рука у меня еще шевелится. Если захочу — возьму, — ответилстарик и в доказательство поднял плетеное блюдо с хлебом. Получилось неплохо,для джентльмена столь преклонного возраста, но он смазал впечатление,перевернув баночку с вареньем. «Дерьмо!» — выкрикнул он.

Четверо детей переглянулись, потом прикрыли рты и сдавленнозахихикали. Тиа отбросила голову и загоготала, уставившись в небо. При этомлоктем двинула Эдди в ребра, едва не сбросив со стула.

— Не надо бы произносить такие слова в присутствии детей, —пожурила старика Залия.

— Извини, — ответил тот. Эдди не сомневался, что ХеймиДжеффордс ответил бы не столь смиренно, если б услышал подобное замечание отвнука.

— Позволь положить тебе на тарелку немного варенья, дедушка,— Сюзанна взяла баночку из рук Залии. Старик не сводил с нее восхищенных глаз.

— Не видел настоящую коричневую женщину лет сорок, неменьше, — сказал ей старик. — Раньше они приплывали на баржах, а теперь — нет.

— Я надеюсь, ты не очень огорчился, узнав, что мы ещесуществуем, не исчезли с лица земли, — Сюзанна улыбнулась старику. И его губырастянулись в беззубой улыбке.

Стейк оказался жестким, но вкусным, жареные початки ничутьне хуже приготовленных в лесу Энди. Миску с картофельным пюре, огромную, кактаз, пришлось наполнять дважды, горшок с подливой — трижды, но полнымоткровением для Эдди стал рис. Залия приготовила из него три блюда, и, помнению Эдди, каждое могло получить высший приз на конкурсе кулинаров. Но дляДжеффордсов, похоже, это была обычная, повседневная еда, не какие-тоделикатесы. На сладкое подали яблочный пирог, после чего детей отправилипоиграть. Дед поставил эффектную точку, громко рыгнув.

— Мы говорим, спасибо тебе, — сказал он Залии и триждыпохлопал себя по шее. — Вкусно, как всегда, Зи.

— Мне очень приятно, что тебе нравится приготовленная мноюеда, дедушка, — ответила она.

Тиан что-то буркнул себе под нос, потом повернулся кстарику.

— Дед, эти двое хотят поговорить с тобой о Волках.

— Только Эдди, если ты не возражаешь, — быстро вставилаСюзанна. — Я помогу убрать со стола и помыть грязную посуду.

— В этом нет необходимости, — возразила Залия. Эдди видел,как взглядом она говорит Сюзанне: «Останься, ты ему понравилась», — но Сюзаннато ли не заметила этот взгляд, то ли сознательно проигнорировала.

— Думаю, есть, — с легкостью, свидетельствующей о долгойпрактике, она перебралась со стула в свое кресло. — Ты поговоришь с моим мужем,не так ли, сэй Джеффордс?

— Все это произошло очень уж давно, — по тону старика отказане чувствовалось. — Не знаю, смогу ли я вспомнить. Моя память все больше похожана сито.

— Но я послушаю то, что ты вспомнишь, — успокоил его Эдди. —Мне важно каждое твое слово.

Тиа загоготала, словно он сказал что-то очень уж смешное.Залман последовал ее примеру, потом рукой, огромной, как разделочная доска,подхватил из миски остатки картофельного пюре. Тиан звонко шлепнул его по руке.

— Нельзя этого делать. Сколько раз я могу тебе этоповторять?

— Ладно, — кивнул старик. — Я поговорю с тобой, если тыбудешь слушать, мальчик. На что еще я способен в эти дни, кроме болтовни?Помоги мне добраться до крыльца, потому что спускаться по ступенькам кудалегче, чем подниматься. И если ты принесешь мне мою трубку, дочка, я буду тебеочень признателен, потому что трубка помогает человеку думать, точно помогает.

— Разумеется, — принесу, — ответила Залия, оставив безвнимания очередной мрачный взгляд мужа. — Прямо сейчас.

6

— Все это случилось очень давно, ты должен понимать, — началстарик, как только Залия Джеффордс устроила его в кресле-качалке, подложив подпоясницу маленькую подушку и сунув в руку раскуренную трубку. — Не могу точносказать, приходили с тех пор Волки дважды или трижды, но к тому моменту япрожил на земле девятнадцать жатв, а сколько прошло лет потом не знаю, сбилсясо счета.