Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Они все в безопасности? Никто не ранен?
– Все хорошо. Эйсын сейчас с родителями. Рядом стоит Клеф и кое-кто из матросов.
– Мне было так страшно…
Я понял, что она пытается взять себя в руки, и сказал успокаивающе:
– Совершенный вроде бы пришел в себя. Он ведет себя так по-дружески…
– Их двое, Фитц. В нем два дракона. Думаю, это и свело его в свое время с ума, и порой я чувствую его двойственность. Один – мальчишка, весельчак, отчаянно нуждающийся в любви и внимании. От другого можно ждать чего угодно.
– Думаю, этой ночью я повидал обоих.
– Тогда нам всем повезло, что при виде Эйсына в нем проснулась добродушная часть души. Даже думать не хочу, что разъяренный живой корабль может сотворить с себе подобным.
– А что, между ними случаются битвы? Живой корабль можно убить?
– Живой корабль можно сжечь. Можно повредить его носовое изваяние, как это сделали однажды с Совершенным. – Янтарь в задумчивости чуть склонила голову набок. – Никогда не слышала, чтобы живые корабли дрались. Бывает, они завидуют, ревнуют, соперничают. Бранятся. Но до потасовок дело никогда не доходило.
Только тут я заметил, что рядом стоит Пер и внимательно нас слушает. В тени за его спиной ждала Спарк, держась поближе к Ланту.
– Не спуститься ли нам в каюту? – предложил я. – Мне не терпится узнать, как все прошло в городе.
– Да, с радостью, – согласилась Янтарь.
Мы двинулись к трапу, и она еще больше навалилась на мою руку. Но мы так и не успели дойти до каюты: нас догнал Клеф.
– Капитаны желают видеть вас всех у себя. Будьте любезны, – добавил он. Но это была не просьба.
– Хорошо. Уже идем, – ответил я.
Клеф кивнул и растворился в темноте. Над гаванью сгустилась ночь. На мачтах кораблей, стоящих на якоре вокруг нас, зажглись фонари, и еще больше огней горело в окнах Делипая, однако они казались лишь малыми искорками под пологом усыпанного звездами неба. Я поднял глаза, и мне вдруг до дрожи захотелось очутиться на твердой земле, в лесу, догнать жертву, убить ее и съесть. Я так соскучился по простой жизни, радующей душу.
Мои король и королева, достопочтенная леди Кетриккен.
Я достигла цели моего путешествия и уже несколько раз была удостоена приема короля Рэйна и королевы Малты, правителей державы драконьих торговцев. На этих встречах также присутствовала торговец Хупрус, мать короля Рэйна, представитель торговцев Дождевых чащоб. Последнее было для меня неожиданностью.
Двое магов-целителей, прибывшие со мной, смогли помочь местным жителям избавиться от небольших недугов. Более серьезных попыток они не делали, следуя моему предостережению, поскольку оба утверждают, что влияние Силы здесь весьма велико и их разум может разметать этим потоком. Кроме того, оказав значительную помощь, нам следовало бы попросить столь же серьезных услуг взамен, а я боюсь, что большой помощи от Кельсингры ожидать не приходится.
Король и королева признают, что драконы мало прислушиваются к ним, и они не могут повелеть драконам прекратить охотиться на наш скот. По правде говоря, правители драконьих торговцев имеют мало власти и над собственным народом, и все серьезные решения принимаются на общем сходе. Я пока плохо понимаю, как нам быть в подобных обстоятельствах. Янни Хупрус также может ручаться лишь за собственное семейство, утверждая, что любые договоренности между нашими державами – скажем, если мы обязуемся лечить жителей Дождевых чащоб в обмен на их товары – должны быть одобрены большинством голосов на Совете торговцев.
Я помню ваш совет при первой же встрече проявить большую щедрость, однако, по моему мнению, раздавая направо и налево то, чего так страстно желают здешние жители, мы лишимся козырей в переговорах.
Целители, которых вы послали со мной, говорят, что лучше было бы создать лечебницу для жителей чащоб на наших землях, где течением Силы легче управлять. Здесь же поток ее столь сокрушителен, что я вынуждена пользоваться голубиной почтой, чтобы доставить вам этот доклад.
Через три дня мы сядем на корабль и направимся домой.
С величайшим почтением,
Мы побоялись надолго задерживаться в Сивелсби. В ту кровавую ночь нас видело много людей, и Двалия боялась, что кто-то из них сможет нас опознать. Снова и снова допытывалась она у Виндлайера, как много запомнил Керф и что он сможет рассказать.
– Он не забудет, – скулил Виндлайер в ответ. – Я не успел сказать ему, чтоб забыл. Ты велела бежать. У него теперь мысли путаются, но помнить он помнит. И расскажет им. Если они сделают ему достаточно больно. – Он покачал своей тупой башкой. – Люди всегда начинают говорить, если сделать им очень больно. Ты мне это как-то показала.
– А ты заскулил и обоссался, как дворняга от хорошего пинка, – мстительно отвечала Двалия.
Поэтому она не стала приказывать Виндлайеру заколдовать людей в гостинице или на постоялом дворе, чтобы дали нам комнату, и ту ночь мы провели под мостом, подальше от любопытных глаз. Как только над горизонтом появилось первое рассветное зарево, Двалия загнала нас в ледяную реку, чтобы мы попытались хоть отчасти отстирать кровь с одежды. Мы недолго оставались в одиночестве. Вскоре из города потянулись мужчины и женщины с корзинами грязного белья и одежды. Прачки, как оказалось, давно поделили между собой этот каменистый берег, у каждой тут было свое место. Они расставляли козлы для сушки и сердито смотрели на нас с берега.
Двалия повела всю компанию обратно в город. Думаю, только на многолюдных улицах она чувствовала себя как рыба в воде. Я бы на ее месте поискала какой-нибудь лесок, чтобы спрятаться и переждать, пока о нас забудут.
Но она прошипела Виндлайеру:
– Сделай нас неприметными. Сделай так, чтобы у меня было лицо как лицо, пусть никто не видит на нем никаких повреждений.
Я чувствовала, что он постарался выполнить этот приказ. Я чувствовала, как плещет вокруг его магия. Не думаю, что у него хорошо получалось, но в портовом городе всегда полно оборванцев, и мы не сильно бросались в глаза. Мы обходили десятой дорогой красивую гостиницу и многолюдную улицу, где умерла торговец Акриэль. Двалия увела нас в убогие закоулки у порта, где деревянные вывески гостиниц и постоялых дворов были серыми от непогоды и щелястыми, где в сточных канавах текла зеленая и вонючая жижа.
Мы с Двалией прятались в переулке или сидели у обочины, протянув руки для подаяния. Виндлайер медленно бродил туда-сюда по улице, разыскивая легкую добычу. Среди людей попадались такие, кому легче заморочить голову. Он брал у каждого понемногу, пару монет тут, пару там. Люди охотно давали ему деньги, точнее, в их памяти оставалось, что они давали деньги охотно, но не оставалось почему. К вечеру он набрал достаточно, чтобы мы могли поужинать и переночевать на дешевом постоялом дворе.
