Ком магии ударил в торговца, который весело болтал с покупателями, и глаза его широко распахнулись: он забыл, что хотел сказать. Я почувствовала, как Виндлайер стал отдавать ему приказы.

Ты будешь делать то, что пожелает Двалия.

При упоминании имени Двалии он послал торговцу ее образ и общее впечатление: важная особа, мудрая госпожа, которой надо подчиняться. Которую следует бояться. Взгляд торговца обвел толпу и нашел Двалию. Шарлатан уставился на нее с трепетом.

Она кивнула ему и тихо сказала Виндлайеру:

– Я знала, что ты сможешь. Если как следует постараешься.

Виндлайер выпустил мою руку и в ужасе зажал себе рот, не в силах поверить в то, что совершил. Торговец же продолжал дурить народ, продавая золотые орехи с предсказаниями одному желающему за другим, пока все дверцы его комода не оказались открыты. Тогда он объявил, что на сегодня у него предсказания закончились, и покупатели стали расходиться, обсуждая происшедшее. Некоторые все перечитывали выпавшие им записки.

Мы ждали, не сходя с места, пока рассеется толпа. Торговец закрывал свои ящички, то и дело поглядывая на Двалию, потом медленно слез с телеги. Лошадь покосилась на него и фыркнула, будто спрашивая: «Ну что, поехали?» Но он с озадаченным выражением на лице побрел к нам. Двалия смотрела на него без улыбки. Виндлайер отошел к ней за спину, и я постаралась последовать его примеру, насколько позволяла длина цепи.

– Ты поступил очень плохо, – были первые слова Двалии, обращенные к нему.

Торговец остановился, рот изогнулся, как будто его вот-вот стошнит.

– Ты нечестным путем заполучил предсказательные орехи из Клерреса. Ты знаешь, что это запрещено. Те, кто покупает предсказания в Клерресе, знают, что их надлежит хранить в доме на почетном месте, что их нельзя никому передавать ни просто так, ни за деньги. Но у тебя откуда-то взялись десятки орехов. Меня не обмануло то, как ты постукивал по ним, чтобы скорлупки открылись. Эти орехи уже однажды были вскрыты, и откровения, содержавшиеся в них, были переданы тем, кто отдал немалые деньги, чтобы узнать свою судьбу. Откуда они у тебя? Ты украл их?

– Нет! Нет, я честный купец! – Он явно ужаснулся тому, что его сочли вором. – Я покупаю и продаю. У меня есть знакомец-моряк, он привозит мне необычные товары. Он редко бывает в нашем порту, но, когда его корабль заходит сюда, мой друг привозит мне скорлупки и записки с предсказаниями, чтобы вложить в них. Все знают, что у меня бывает товар, какого нет больше ни у кого, в том числе и предсказания, сочиненные Бледными людьми. Я торгую ими уже много лет! Если это и преступление, то я тут ни при чем! Я только покупаю их и продаю тем, кому надо. Тем, кто знает, что серебряная монетка – невеликая цена за такое знание!

Двалия глянула на Виндлайера. Тот вытаращил глаза, и я почувствовала, как он направил свою магию на купца. Она облепила его, будто мокрая тряпка, но он слегка кивнул Двалии. Та улыбнулась, и рана от моих зубов у нее на щеке изогнулась, сложившись в какую-то жуткую ползучую тварь.

– Ты знаешь, что поступал неправильно, – сказала Двалия. – Отдай мне вырученное серебро, ибо я – посланница Бледных, Белых и Четырех. Отдай мне деньги, которые получил за свой обман, и я попрошу их простить тебя. А еще назови мне имя своего друга и на каком корабле он ходит, чтобы я могла попросить и за него тоже.

Торговец уставился на нее, взвешивая в руке кошель с выручкой. Я сосчитала: в его комоде было сорок восемь ящичков. Значит, в кошельке накопилось сорок восемь серебряных монет, причем несколько из них были крупнее – те, что он выпрашивал у некоторых покупателей, утверждая, что малой монетки недостаточно. Огромные деньги, если, конечно, здесь серебро ценится так же высоко, как в Бакке.

Торговец смерил Двалию взглядом и покачал головой:

– Ты странная нищенка. Сначала обвиняешь меня в краже, потом пытаешься ограбить. Сам не понимаю, чего я с тобой разговариваю. Но я завтра женюсь, а есть старинная примета: если перед свадьбой выплатить долг, то потом никогда не будешь иметь долгов, которые не сможешь выплатить. Так что вот тебе серебро в уплату моего долга.

С этими словами он выудил из кошелька единственную монетку. Взяв ее двумя пальцами, торговец подбросил ее в воздух. Двалия попыталась было поймать, но монетка проскочила у нее между пальцами и упала в грязь. Виндлайер кинулся подобрать, однако Двалия наступила на монету.

Тем временем купец повернулся к нам спиной и пошел к своей повозке.

Не оборачиваясь, он бросил:

– Как тебе только не стыдно! Накормила бы девочку хоть немного. И если у тебя есть сердце, сними с нее эту цепь и подыщи для малышки дом.

Двалия со всей силы пнула Виндлайера, и тот, охнув, повалился на бок.

– Что за корабль? – рявкнула она на них обоих, и я почувствовала болезненный тычок, когда Виндлайер в отчаянии обрушил на купца свою магию.

Тот уже садился на козлы. Не глядя на нас, он произнес:

– «Морская роза».

Он взял вожжи и тряхнул ими. Лошадь безмятежно побрела вперед. Интересно, понял ли он вообще, что назвал нам имя корабля?

Двалия присела подобрать монету, выпрямилась и снова пинком сбила с ног Виндлайера, когда тот попытался подняться.

– Не думай, что этого хватит на все, – предупредила его она и так дернула мою цепь, что я невольно вскрикнула.

И к моему стыду, глаза мои наполнились слезами. Всхлипывая, я ковыляла за Двалией, а Виндлайер тащился за нами, как побитый пес.

Двалия все-таки остановилась купить еды. Нам с Виндлайером достался дешевый черствый хлеб, себе она выбрала аппетитную слойку с мясом и овощами. Внимательно проследив, как торговка отсчитывает сдачу, Двалия спрятала мелочь за пазуху. Ела она на ходу, нам пришлось следовать ее примеру. Мне ужасно хотелось запить черствую краюху, но Двалия прошла мимо общественного колодца, не останавливаясь. Она повела нас обратно к морю. Гавань представляла собой огромную чашу спокойной воды с длинными причалами, которые, словно пальцы, тянулись от берега. Самые большие корабли стояли на якоре в тихих водах, а между ними и берегом, словно юркие водомерки, сновали весельные лодки с грузом и пассажирами. Мы, трое нищих, затесались в толпу грузчиков, возчиков и преуспевающих торговцев, зазывающих друг друга обсудить дела за стаканом вина или чашкой чая.

Мы хромали и ковыляли среди всех этих людей. Одни не замечали нас, будто мы сделались невидимыми, другие ругали за то, что мешаем пройти. Двалия, словно уличная торговка, выкрикивала: «„Морская роза“! Где стоит „Морская роза“? „Морская роза“! Я ищу „Морскую розу“!»

Никто не отвечал ей. Самое лучшее, чего удавалось добиться, – это когда прохожий качал головой, давая понять, что не слышал о таком судне. В конце концов Виндлайер потянул ее за рукав и молча указал на просвет между двумя кораблями. Там, на узкой полоске воды, которую мы могли видеть, стоял корабль, у которого в качестве носового изваяния красовался огромный букет с пламенеющей посередине розой. Это было широкое и длинное судно, самое большое в гавани.