Медичи, Фуггеры, братья Ротшильды — все осознавали необходимость преуспевания в секретной службе. Если бы их шпионы были так же хорошо организованы и управлялись, как какой-нибудь частный государственный департамент, по своей деловой активности они напоминали бы казначейство имперского государства. Сделки с вовлечением миллионов золотом и человеческих жизней взрывают динамит и стирают границы! Даже преодолевая огромные расстояния, их курьеры должны были быть такими же быстрыми и смелыми, как их шпионы бдительными и бессовестными.

Преступники, наделенные талантом к шпионажу, редко достигают громкого успеха в криминальных делах. И это неправда, что преступники-шпионы умнее полицейских. В самых криминальных регионах легче вести слежку за полицейскими, чем за тайными действиями преступников. Поэтому в данном повествовании мы не можем привести должного обозрения частной разведки или «контрполицейской системы», которые существовали во всех частях земного шара для борьбы опаснейших преступников с полицией.

Среди таких личностей, похоже, была одна-единственная преступница, Белль Стар, родившаяся в приграничном штате и с большим энтузиазмом шпионившая на Квантрилла и его сообщников. Однако криминальные деяния Белль Стар, — превратившие ее для синьора Ломброзо в «ужас в юбке», — появились несколькими годами позже и отличались своим безрассудством, а также отсутствием какого-либо опыта в преступной ветви секретной службы конфедератов.

Оглядываясь в прошлое на опасные авантюры Доминика Картуша, мы встречаемся с секретной службой, которая была построена на военный лад, снабжена всеми видами оружия, исключая разве что артиллерию. Эта организация, действовавшая с преступными целями, состояла из уголовников, объединенных в настоящую разбойничью бригаду. «Непобедимый» Картуш обладал всеми качествами выдающегося вожака. К несчастью для Франции, у нее не имелось возможности превратить этого смельчака из командующего преступным миром в командующего ее армиями. Имя его, однако, ассоциируется исключительно с удачными преступлениями крупного масштаба.

В октябре 1693 года шорник по имени Франсуа-Луи Картуш, живший в Париже, зарегистрировал рождение сына Луи-Доминика. Уже после казни сына шорник признался, что неизвестный дворянин и церковный сановник принесли ему младенца, будущего вожака преступников, и заплатили крупные деньги за воспитание ребенка и сокрытие тайны его истинного происхождения. Поскольку подраставший мальчик был совершенно не похож на своего худородного «отца» и братьев, то многое свидетельствует в пользу правдивости признания шорника; к тому же будущий преступник явно демонстрировал все признаки безрассудной отваги, острого ума, высокомерия и лидерства, столь присущие аристократическим классам Франции.

В четырнадцать лет Доминика отправили в знаменитую иезуитскую школу, куда, как известно, был отдан и юный Франсуа-Мари Аруэ, впоследствии обессмертивший себя под именем Вольтер. Большинство учеников глубоко презирало сына шорника. И его бродячая, полная приключений жизнь, которая сменилась на почти революционную борьбу, попирающую законы, является еще одной характерной чертой, которую можно приписать отважной французской аристократии и «выучке» отцов иезуитов. Возмущенный презрением и подозрительным отношением к себе в школе, Картуш примкнул к труппе бродячих акробатов. В то время это был невысокий, но крепкий, мускулистый паренек, с таким открытым и чрезмерно наивным лицом, что его прозвали Дитя. Как и многие выдающиеся криминальные вожаки, он был наделен физической силой и врожденным актерским талантом. Легкость, с которой он изменял свою внешность, была поразительна. Картуш появлялся то в образе молодого дворянчика, то солдата или аббата, то в виде игрока или маклера, расталкивающего толпу у биржи, то под маской остряка, бездельничающего в только что открытом кафе «Прокоп».

Такое наглое бахвальство служило ему превосходной рекламой, ибо Картуш стремился удвоить, если не учетверить, — не долю в банке Джона Ло (шотландского экономиста и финансиста, основателя так называемой системы Ло) или еще в каком прибыльном деле — ежедневно пополнявшуюся свиту своих удальцов. Он хотел, чтобы агенты сновали повсюду и собирали информацию на манер шпионов или помогали как сообщники. Именно ему пришла в голову замечательная идея — вербовать честных людей в осведомители, не подрывая их доброй репутации или положения в обществе, что делало их особенно ценными для его организации. Под его началом оказалось немало полицейских. Жандарм, стоявший у дверей Королевского банка в Париже, был агентом главного преступника; а тем временем немало клерков этого и других финансовых учреждений являлись также тайными «картушевцами». Шайка Картуша в пору своего процветания насчитывала свыше 2000 человек — маленькая армия профессионалов. С каждого из них было взято обязательство беспрекословно подчиняться приказам вожака. Со своей стороны, он никогда не растрачивал сил на невыгодные или опрометчивые, рассчитанные на внешний эффект дела и многократно доказывал своим соратникам, что блюдет их интересы наравне с собственными.

Могущество Картуша обусловливалось многочисленностью и преданностью его соратников, умелой тактикой, готовностью всегда быть впереди в минуту опасности и удивительным пониманием всей важности хорошо поставленной разведки.

Огромные денежные суммы и дорогие изделия из золота и драгоценных камней становились добычей Картуша и его шайки. Королевских стрелков, тюремных смотрителей, даже высокопоставленных придворных чиновников нетрудно было подкупить и вовлечь в шпионскую организацию этого короля разбойников. Даже знаменитые врачи, пациенты которых принадлежали к сливкам парижского общества, сопровождали по ночам Картуша в его налетах, в случае необходимости применяя свое искусство для ухода за ранеными бандитами.

Столь дерзкий разбой ставил полицию в тяжелое положение, и она делала вид, что никакого преступника, именуемого Картушем, не существует, что само имя Картуш есть лишь условное название, придуманное сборищем воров и грабителей для устрашения честных людей. В ответ Картуш бросил вызов властям и стал появляться на публике, сопровождаемый одним из своих помощников и еще несколькими товарищами. Бывало, он внезапно появлялся в какой-нибудь веселящейся компании, объявлял: «Я — Картуш!» — обнажал оружие и либо обращал всю компанию в бегство, либо увлекал ее с собой для участия в грабеже. Человек двадцать из его свиты, одетые и загримированные под Картуша, неоднократно появлялись в разных кварталах Парижа в один и тот же час.

Полиция была бессильна как поймать настоящего Картуша, так и справиться с его разбойничьей армией, действовавшей отрядами в полсотни и более человек. Картуш и его молодцы вынесли из дворца посуду, украшенную драгоценными камнями, рукоятку шпаги принца-регента, а позже и огромные серебряные канделябры. Возмущенный бездарностью полиции, регент Гастон Орлеанский вызвал представителя военных властей, облек его неограниченными полномочиями и назначил огромную награду за поимку главного разбойника и доставку его живым или мертвым. На всех окнах и заборах Парижа появились железные решетки с заостренными пиками. Полк королевских гвардейцев постоянно находился под ружьем. Хотя Картуша охраняли только его проворство и превосходная система шпионажа, все эти меры правительства ни к чему не привели.