Пришло время сказать Мэри-Джейн! Время настало. Когда онапроходила мимо двери всего за несколько минут перед последним набегом на кухню,Мэри-Джейн продолжала бубнить какие-то слова о тех мертвых врачах – Господи,упокой их души! – о докторе Ларкине и еще одном, из Калифорнии, и охимических результатах аутопсии умерших женщин. Ключевым моментом в этой работебыла необходимость запомнить, как положить эти документы назад, чтобы невызвать подозрений ни у Роуан, ни у Майкла. В конце концов, все это делается неслучайно, а с определенной целью, и Мэри-Джейн была соучастницей, от которойМона полностью зависела!

– Мона Мэйфейр!

Это Эухения! Что за наказание божье!

– Мона Мэйфейр, это Роуан Мэйфейр, она звонит из самойАнглии и хочет, чтобы ты подошла к телефону!

Мегера, мегера! В чем она нуждается по-настоящему, так это встоловой ложке мороженого, даже если она уже почти прикончила целую пинту. Естьеще одна пинта, с которой ей нужно справиться.

Теперь надо бы выяснить, чьи это маленькие ножки протопали втемноте, кто это пробежал через всю столовую? Морриган цокала крошечным язычкомв такт этому топотанию.

– Как, кого я вижу? Ведь это моя маленькая любимаякузина Мэри-Джейн Мэйфейр!

– Ш-ш-ш-ш-ш. – Мэри-Джейн приложила палец кгубам. – Она ищет тебя. У нее Роуан Мэйфейр на проводе. Роуан хочетпоговорить с тобой. Она сказала, чтобы мы тебя разбудили.

– Перенеси телефон в библиотеку и запиши послание. Я немогу подвергать риску ее здоровье из-за этого разговора. Ты должна обмануть ее.Скажи ей, что у нас все в порядке, я принимаю ванну или что-нибудь в этом духе,и расспроси обо всех. Например, как дела у Юрия, как Майкл, и все ли у нее впорядке?

– Все поняла. – И крошечные девичьи ножкиудалились прочь, топая по полу.

Она выскребла остатки мороженого и швырнула банку враковину. Что за беспорядок в этой кухне! Всю свою жизнь Мона была такаккуратна, а теперь, поглядите, испорчена большими деньгами. Она разорвалаобертку и открыла следующую коробку с мороженым.

Снова послышался топоток волшебных ножек. Мэри-Джейнворвалась в кладовку дворецкого и сделала пируэт вокруг края двери – скукурузно-желтыми волосами, коричневыми ножками, с тонюсенькой талией, в белыхкружевных юбках, качающихся, как колокольчик.

– Мона, – сказала она шепотом.

– Да! – прошептала Мона в ответ.

Что за черт! Она ест очередную большую ложку мороженого.

– Да, но Роуан сказала, что у нее неотложные новостидля нас, – сказала Мэри-Джейн, очевидно сознавая важность этогосообщения. – Что она расскажет нам все, когда вернется, но как раз сейчасесть нечто такое, что ей необходимо сделать. И Майклу тоже. С Юрием все впорядке.

– Ты справилась со всем великолепно. А как насчетнаружной охраны?

– Она велела оставить ее по-прежнему, ничего не меняя.Сказала, что уже звонила Райену и передала ему. Велела, чтобы ты оставаласьвнутри, отдыхала и делала то, что доктор скажет.

– Практичная женщина, умная женщина.

Ого! И вторая картонка уже опустела. Хорошенькогопонемножку. Мона начала дрожать. Так хо-о-о-лодно! Почему она не избавилась оттех охранников?

Мэри-Джейн дотянулась до рук Моны и стала растирать их.Затем взгляд ее остановился на животе Моны, и лицо побелело от страха. Онапротянула правую руку, словно желая прикоснуться к животу Моны, но неосмелилась.

– Послушай, настало время рассказать тебе все, –сказала Мона. – Предоставляю тебе выбор действий сразу. Я собиралась веститебя к решению шаг за шагом, но это несправедливо и в этом нет необходимости. Ямогу сделать то, что хочу, если даже ты не пожелаешь мне помочь, и, может быть,тебе было бы лучше держаться подальше от этого дела. Или ты идешь со мной ипомогаешь мне, или я иду одна.

– Идешь куда?

– В том-то и дело. Мы убираемся отсюда прямо сейчас.Есть охрана или ее нет – все равно. Ты можешь водить машину, не так ли?

Она протиснулась мимо Мэри-Джейн, пробираясь в кладовкудворецкого. Открыла ящик с ключами. Поискала брелок с фирменным знаком «линкольна»– ведь лимузин был «линкольн», не так ли? Когда Райен покупал лимузин для нее,она сказала, что никогда не будет водить машину не черного цвета и это долженбыть только «линкольн». Разумеется, где-то здесь должны быть ключи! У Майклабыли свои ключи и ключи от «мерседеса» Роуан, но ключи от лимузина всегда былиздесь, где Клему полагалось оставлять их.

– Да, конечно, я умею водить машину, – сказалаМэри-Джейн. – Но в чьей машине мы поедем?

– В моей. В лимузине. Только мы не возьмем с собойшофера. Ты готова? Будем надеяться, что шофер крепко спит у себя в комнате.Итак, что нам нужно?

– Предполагается, что ты скажешь мне обо всем ипредоставишь право выбора.

Мона остановилась. Они обе оставались в тени. Дом давно ужепогрузился в ночную тьму, свет доходил только из сада – от большого пятнабассейна, освещенного голубым светом. Глаза Мэри-Джейн были огромные и круглые,и нос казался крошечным между очень гладких щечек. Выбившиеся завитки волосподрагивали у нее за плечами, они выглядели как шелковые нити, вытянутые изкукурузных початков. Свет подчеркивал ложбинку между ее грудей.

– Почему ты не отвечаешь мне? – спросила Мона.

– Ладно, – ответила Мэри-Джейн, – тысобираешься сохранить это, независимо от того, что это такое.

– Ты права.

– И ты не позволишь Роуан и Майклу убить это, кем быоно ни было.

– Совершенно верно!

– И лучше всего для нас уйти туда, где ни у кого небудет возможности найти нас.

– Опять ты совершенно права!

– Есть только одно такое место, которое мне известно.Это Фонтевро. И если мы отвяжем все лодки на пристани, то единственный способ,каким они смогут добраться туда, – воспользоваться их собственной лодкой,если они заранее подумают об этом.

– Ох, Мэри-Джейн, ты гений! Ты абсолютно права!

«Мама, я люблю тебя, мама».

«И я тоже люблю тебя, моя маленькая Морриган. Доверься мне.Доверься Мэри-Джейн».

– Эй, не падай на меня в обморок! Послушай. Я собираюсьраздобыть подушки, одеяла и все в таком роде. У тебя есть какие-то деньги?

– Целая гора двадцатидолларовых бумажек в ящике возлекровати.