очень властным человеком, очень сильным, и просто взял над ней верх, – говорил Зингейл. – Я считал ее женщиной, любящей ублажать мужчин. Я знаю многих женщин, которым просто нравится находиться среди мужчин, и даже не ради секса. Они умеют с ними обращаться, и мужчинам это нравится».

Зингейл рассказывал, что, даже когда проекты зависали, она все равно продолжала ему платить. Похоже, его компания интересовала ее больше, чем деловое сотрудничество. Зингейл принимал эти деньги, но потом ему стало неловко. «Я не могу – ничего не получается, и я ничего не делаю, – наконец сообщил он, когда она снова попыталась ему заплатить. – Ничего же не происходит».

Отсутствие результата не волновало Джини. «Нет, нет, нет… Ты мне очень нужен», – сказала она ему. Как рассказывал Зингейл, в тот момент он «понял, что ей нужно скорее мое общество, а не то, за что она, предположительно, мне платила».

Вскоре в прессе поползли слухи, что Зингейл занимает место Билла Мастерса в жизни Джонсон. «Помнится, в какой-то общенациональной газете попалась статья, что у нее новый друг, и там было мое имя. Друзья звонили мне и спрашивали: “Что?!?” А я отвечал: “Нет!” – вспоминал он, смеясь. – Знакомые смотрели на меня вопросительно и ничего не понимали».

Хотя они, возможно, и казались красивой парой – и тусовке, и журналистам, которым Джонсон давала интервью в Нью-Йорке, – невозможность интимных отношений между ними была очевидна и понятна. Для нее Зингейл «не подходил на роль мужа ни по каким параметрам, ни в каком виде, ни в какой форме». Джонсон вспоминала: «Ли – гей. Я брала его с собой в поездки, потому что ненавидела ездить. А ему нравилось, так что я платила за это. Он всюду вписывался. Он был счастлив познакомиться с Леонтиной Прайс и Барбарой Уолтерс – да, я вращалась в их кругах, – и он был в восторге, он был прекрасен!»

Зингейл сознательно вел себя двусмысленно. Он много лет назад женился, стал отцом и дедом, подтвердив свою гетеросексуальность в глазах всех, кто строил догадки. Но в последние годы он, не афишируя открыто свою сексуальную ориентацию, состоял в длительных отношениях с одним мужчиной из Сент-Луиса. Джини прекрасно об этом знала. Никто никому не выдвигал ложных требований – они просто проводили вместе вечера, смеясь и шутя, чтобы потом попрощаться у дверей. Зингейл понимал, что для Джонсон его компания – «хороший пиар», так что люди считали, что у нее кто-то появился после Мастерса. «Думаю, ей было одиноко, хотелось чем-то заниматься – вот мы и занимались, – объяснял он. – Моя жизнь была при мне. У меня были другие знакомые и близкие друзья, которых она не знала. У нас не было интимных отношений. Я не знал, хотела она их или нет. Ее не заботила моя сексуальная ориентация, потому что у нас не было “романа”, предполагающего секс».

В то время друзья, такие как Донна Уилкинсон, были озадачены поведением Джини. В Сент-Луисе женщины определенного возраста знали Зингейла как любезного «сопровождающего» – мужчину, который регулярно выступает в роли милого спутника, но не заинтересован в гетеросексуальных отношениях. «Джини делала вид, что встретила любовь всей жизни, – говорила Уилкинсон, которая все и так знала. – Ли был женат, но это ничего не значило. Он жил двойной жизнью». Она не знала, обсуждать ли с Джонсон правду о Зингейле или и дальше подыгрывать подруге, притворявшейся, что их отношения – нечто большее. Уилкинсон любила Зингейла как друга, но не хотела, чтобы Джини снова было больно. Она чувствовала, что должна что-то сказать. «Если ты заботишься о своем друге, то просто говоришь: “Ты счастлив – ну и прекрасно”, – объясняла Уилкинсон. – Джини бывала наивной, это правда. Но нужно быть слепым, чтобы ничего не замечать».

Весь этот дружеский цирк между Ли Зингейлом и Вирджинией Джонсон длился до последнего совместного рабочего появления Мастерса и Джонсон на публике. Когда она узнала, что Мастерс намерен взять с собой Доди на интервью к Ларри Кингу и другие запланированные в туре мероприятия, Джонсон упросила Зингейла пойти с ней. «Вирджиния не хотела оставаться одна с ними [Биллом и Доди] и Колодни – я был ее спутником», – вспоминал сопровождавший ее Зингейл. В Смитсоновском институте Джонсон и Колодни прочли короткую лекцию, которая была весьма хорошо принята толпой из примерно трехсот человек. Мастерс был так слаб из-за болезни и выглядел таким измученным, что его часть выступления была урезана до минимума. А к выступлению на ТВ Колодни подготовил для Джонсон «шпаргалку» с вопросами и ответами, поскольку «знал, что она не читала книгу».

Колодни восхищался тем, как она ведет себя перед камерами. «Она замечательно умела красиво говорить, и ничего при этом не сообщать, – рассказывал он. – Ей задавали вопрос, ответа на который она не знала, и с помощью изящно ввернутой фразы “это мне напоминает” она переводила разговор на то, что узнала от Билла, и могла бы воспроизвести даже если ее разбудить среди ночи. Она очень много лет давала интервью таким образом. Тем вечером на “Шоу Ларри Кинга” она была просто великолепна. Она потрясающе владела собой». На следующий день Мастерс и Джонсон давали совместное интервью для раздела «Стиль» издания The Washington Post. «Билл и Джини не казались счастливыми, – рассказывал Колодни. – Джини удавить его была готова». Насквозь пропитанные сексом американские СМИ больше не заискивали перед учеными из Сент-Луиса. В 1990-х разговоры о сексе в клинических подробностях больше не вызывали прежнего волнения. Газета Post весьма злобно сетовала, что «никто никогда не говорил о сексе так прямо и много, как Мастерс и Джонсон, оставаясь при этом настолько безнадежно асексуальным». Репортер не упомянул в статье Зингейла, зато заметил, что новая жена Мастерса «со взбитыми светлыми волосами и в костюме в стиле Шанель слегка похожа на Лави Хауэлл из “Острова Гиллигана”».

Спустя несколько месяцев после пресс-тура Джонсон и Зингейл перестали встречаться. Их большой совместный проект – ее биография – так и не состоялся, потому что «шел не от сердца», как говорил Зингейл. И снова сложные личные и деловые отношения Вирджинии с мужчиной подошли к концу.

«Она выглядела такой счастливой, и вдруг все закончилось, – вспоминала Донна Уилкинсон. – Очень тяжело в ее возрасте оказаться в таком положении».

По личным причинам Джонсон как-то согласилась пообедать в Сент-Луисе с Мастерсом, который привел свою новую жену.

– Я тебе рассказывал, как мы с Доди познакомились? – спросил он за столом.

– Нет, расскажи, – машинально ответила Джини тем же голосом, которым раньше опрашивала пациентов.

Джонсон до тошноты наслушалась