Слова Василисы ранили сильнее самого острого меча, и Веслав попробовал коснуться её руки, но не дотянулся.

– Прости меня, – тихо проговорил, но Василиса покачала головой.

– Если бы не твой страх, в мире не настал бы Моров Век, – печально сказала. – Даже Боги отвернулись от тебя – они плетут пряжу Драгослава… Макошь позволила ему вновь занять трон Сваргореи. Ты – слаб. Я не могу простить тебя.

«Если не можешь простить сейчас, время поможет, – думал Веслав, внимательно смотря в зелёные, как море, глаза. – Главное – спасти тебя».

– Идём со мной, я выведу нас отсюда. – Веслав протянул Василисе руку. – Можешь не прощать меня, но, родная, прошу – позволь мне спасти тебя.

Василиса, продолжая печально смотреть на Веслава, медленно подняла свою белую руку, с которой лохмотьями свисало истлевшее царское платье. Взгляд князя скользнул по белой коже, по острым когтям и скрюченным пальцам… Нет, это не Василиса. Осознание полоснуло вспышкой ясности, воспоминание о случившемся развернулось, будто сон, и князь отдёрнул руку – навь не успела коснуться его.

– Ты даже спасать меня не хочешь? – Василиса, продолжая держать вытянутой руку, шагнула к князю, но Веслав выхватил из ножен меч.

Василиса с ужасом посмотрела на ослепительно-белый клинок.

– Ты и меня, как Агнию, убьёшь, потому что боишься? – спросила тихо.

«Это морок, морок, морок», – думал Веслав, отступая. Это – не Василиса, а навь. Даже если Веслав не успеет спасти жену, он пройдёт этот путь до конца. Он сделает всё, что в его силах. Князь крепче сжал рукоять меча и атаковал. Белый клинок прошёл сквозь Василису, бледное лицо исказила мука, и навь, обратившись мраком, опала к его ногам.

Тьма расступилась, и Веслав, тяжело дыша, огляделся: Ворон, наклонив голову набок, стоял между деревьев поредевшего леса и смотрел на князя. Подле Стража лежало медное царство и кружил Дрозд.

– Где остальные? – спросил Веслав Привратника, никого не увидев. Дрозд, чирикнув, подлетел к Веславу.

– Пытаются оставить свои страхи, – скрипнул Страж Неяви. – Они явятся из Тьмы, когда смогут это сделать.

Веслав промолчал – вряд ли пленённый им служитель Мора будет помогать. Князь осмотрелся: сквозь ставший более редким бор можно было различить поляну.

– Светозар – жив, – пропел Дрозд и опустился к Веславу на плечо.

– А почему ты ему не помогаешь? – спросил птицу князь.

– Я всегда ему помогаю! – возмутился Дрозд. – И даже сейчас, – сложила удобнее крылья птица.

– Тогда почему ты не с ним? – удивился Веслав, и Дрозд покачал головой.

– Как раз потому, что помогаю ему, дурья ты голова! – чирикнул Дрозд. – Если Светозар не отпустит страх, а покинет Тьму, идя за мной, он вновь в неё угодит!

Веслав невольно улыбнулся: норов у Дрозда был весьма забавный. Князь хотел было продолжить разговор, но между соседними деревьями заклубилась тьма. Тьма поднималась с земли, становилась выше и полнее и, наконец, опала, открыв взору Светозара. Сын Леса хмуро огляделся и, увидев князя, пошёл к нему, опираясь на тояг, бубенцы которого качались бесшумно. Веслав заметил, что Светозар использует свой посох как опорную палку – идти сыну Леса было тяжело, в янтарных глазах застыла тьма, и взгляд Светозара был будто нечеловеческим.

Веслав хотел спросить об этом Светозара, но сын Леса тряхнул головой, сбрасывая морок, и Веслав промолчал – наверное, он и сам выглядел так же, когда покинул мрак.

– Вот и Светозар! – чирикнул Дрозд и, взлетев с плеча князя, подлетел к сыну Леса и, облетев его, опустился на навершие тояга.

– Здравствуй, – тепло улыбнулся Светозар Дрозду, и тот довольно чирикнул.

– А то тут кто-то сомневался в том, что ты сможешь побороть свою тьму! – пропел Дрозд, косо глядя на Веслава.

– Не думайте, что тьму можно побороть навсегда, – проскрипел Ворон, по-прежнему стоящий с наклонённой головой. – Лишь на время. И на какое – зависит от вас.

– Вот только каркать не надо! – Дрозд в присутствии Светозара осмелел, и Светозар с Веславом невольно улыбнулись – говорить о том, что видели во тьме, не хотели оба.

Следующим из тьмы выбежал Вель: земля недалеко задышала мраком, тьма поднялась ввысь, и молодой витязь вырвался из чёрного тумана, на ходу сбрасывая с себя остатки мглы.

Вель, заметив Веслава и Светозара, остановился, непонимающе оглядываясь.

– Кажется, славный воин сумел убежать от страха, – каркнул Страж Неяви, но ему никто не успел ответить: пространство рядом с Вороном наполнилось тьмой, что, заклубившись, опала, открыв взору держащего белый меч Любомира, лицо которого было всё ещё перекошено от ужаса.

– Отец Сварог, – произнёс, оглянувшись, богатырь. – Всё ради тебя, Радислав, храни твою душу Светоч… Да, я помню, – кивнул сам себе Любомир. – Ради себя… Живу ради се… Живу свою жизнь… – Любомир умолк и опустил клинок.

Вель подошёл к другу, который продолжал стоять с понурой головой.

– С тобой всё хорошо? – спросил и положил руку на плечо богатырю. Любомир хмуро посмотрел на Веля.

– Не уверен, – искренне признался, и Вель опустил ладонь. – Но сейчас не хочу говорить о том, что было в лесу, друг.

– Друг, – повторил Вель, будто не веря в то, что они с Любомиром снова товарищи.

Любомир молча кивнул, убрал в ножны меч и уверенно сказал:

– Пора идти дальше, – богатырь обвёл всех взглядом. – Не хочу больше находиться в этом треклятом лесу.

– То, что ты никак не можешь разрубить свой страх, встречаясь с ним вновь и вновь, не говорит о том, что мир – треклят! – поучающе проскрипел Привратник, и сварогины хмуро посмотрели на Ворона, который следил за ними своим чёрным глянцевым глазом.

– Недурно, – пропел Дрозд и под удивлённые взгляды вспорхнул с плеча сына Леса.

– Пора, Любомир прав, – кивнул Светозар и, опираясь на тояг, пошёл по лесу. Медное царство дрогнуло и покатилось впереди, сварогины и Привратник пошли следом.

Лес всё больше редел и наконец расступился перед пустым плато, с которого открывался захватывающий вид на мёртвую долину в оправе из высоких гор.

Путники остановились. Дрозд опустился на Светозаров тояг.

Веслав смотрел на далёкие горы, проступающие во мгле: за острыми зубцами алел то ли восход, то ли закат – в неявленном всё одно. Над чёрной долиной летали отвратительные навьи – многокрылые, саблезубые, уродливые создания, от вида которых стыла кровь. Те, кто вкушает страхи, – подлинные хозяева неявленного. Веслав сам не знал, откуда пришла эта мысль об увиденных навьях, но она казалась ему верной.

– И как пройдём дальше? – тихо спросил Вель.

– Они не тронут того, кто оставил свой страх во тьме, – проскрипел, вывернув голову, Страж.