Я прибыл в часовню Пресвятой Девы Оконской больше чем через час. По дороге мы с Ребеккой все время были на связи, не выключая мобильные телефоны. Я попросил разрешения заполнить бак на заправке в Арментии. Она была не в восторге от того, что я задерживаюсь, но согласилась.

Часовня находилась посреди моей сьерры, всего в нескольких сотнях метров от виллы Бернедо. Я осторожно вел автомобиль по дорожке, ведущей к церкви. Мимо проносились деревья, которые летом давали живительную тень. Перед часовней я обнаружил пару припаркованных автомобилей. Оставил свой «Аутлендер» у колокольни и с мобильником в руке побежал к пруду, скрытому небольшим зеленым сквером со столиками и скамейками, которые в иные дни служили местом для пикника. Мало кто знал фонтан, старую прачечную и небольшой водоем, выделанный в скале в дальнем углу рощи.

У меня едва не остановилось сердце, когда я различил маленькую фигурку моего брата, висящую над прудом.

— Стоп, не двигайся, Унаи! — остановила меня Ребекка, выставив перед собой «Тейзер». — Снимай пальто!

Я сразу разгадал ее намерения. Она собиралась выстрелить в меня из шокера, но сперва хотела проверить, нет ли на мне жилета и оружия.

— Я безоружен! — крикнул я.

«Она меня пристрелит, — подумал я. — Она собирается принести меня в жертву».

При любых других обстоятельствах мой инстинкт самосохранения выработал бы уже тысячу планов, чтобы вывести ее из строя или обхитрить, но, увидев висящее тело Германа…

Я послушно снял пальто, положил на землю у ног и поднял руки. Я сдался.

— Теперь подойди ближе! — крикнула Ребекка.

Она хотела подманить меня на нужное расстояние. «Тейзер» выстреливал только на семь метров, на большее его не хватало: не позволяли провода.

— Поторопись, у меня не так много времени. Мне еще предстоит убедиться, что богини довольны твоей дочерью, — донеслось до меня.

— Что ты сказала? — недоверчиво переспросил я, приближаясь с прижатыми к затылку руками.

Но Ребекка не собиралась мне отвечать. Она и не думала менять меня на Германа и развязывать его. Герман знал, кто она такая, он разгадал ее двойную личность. Она не могла оставить его в живых. Это была ловушка, она собиралась убить нас обоих.

Вот почему, увидев позади нее белый капюшон и синие волосы Матусалема, целящегося из желтого «Тейзера» ей в спину, я не сделал ничего, чтобы ему помешать.

Цикл разрядки длился пять секунд. Ребекка упала на землю, в грязь и гнилые листья. Ее мышцы свела судорога.

Мату был не один, вместе с ним была Голден Герл. Старая хакерша взвизгнула и на заплетающихся ногах заспешила к поверженному телу любимой племянницы.

— Бекка, дорогая! Это я, твоя крестная… Ребекка!

Я побежал развязывать веревку, опутавшую ноги Германа.

Физиономия брата была свекольного цвета, он явно провисел вниз головой много времени. Мне пришлось по пояс войти в пруд с почти ледяной водой, чтобы осторожно его снять.

— Все, Герман. Все кончено, — бормотал я, но он был ошеломлен и дезориентирован: Ребекка явно использовала «Тейзер» перед тем, как подвесить его к дереву.

Держа брата на руках, насквозь мокрый, я выбрался из пруда, положил его на землю и обнял — как Пьета, итальянская Дева, которая проливает слезы, держа на руках свое уже взрослое дитя. И тут меня охватило такое чувство облегчения оттого, что Герман в безопасности, что я сломался, сдавленные нервы сдались, и я задрожал, как лист на ветру.

— Вовремя же ты прилепил черный и белый кресты на балконе, Кракен, — сказал Матусалем у меня за спиной. — Она следила за мной, я — за ней, мы оба — за тобой… Мы предполагали, что настало время для «Тейзера», который Голден приобрела в «Дип веб».

На самом деле больше всего мне нужна была сама Голден — точнее, Лурдес Переда, тетя Ребекки. Я хотел, чтобы они встретились лицом к лицу и Ребекка вспомнила светлую часть своего прошлого, но не был уверен, что мое послание придет быстро, поэтому приказал Арасели срочно поставить белый крест, призывающий Матусалема.

Такой гений, как он, сразу понял значение послания — и доверился интуиции.

И она сработала.

По правде говоря, они спасли мне жизнь.

Если б я позвонил Эстибалис, все было бы предсказуемо: «Подожди, мы подготовим операцию, мы все возьмем на себя, ни в коем случае не ходи один…» Хотя я прекрасно понимал, что после столь дикого приключения мне придется давать бесконечные объяснения в полицейском участке… а может, уже и не придется.

— Вы должны уйти. Возьмите несколько веток и заметите следы, оставленные в грязи. Вас здесь не было. Я выстрелил из «Тейзера», Герман ничего не расскажет. А Ребекка вас не видела.

И я действительно взял «Тейзер». Матусалем был в перчатках — этот ребенок все рассчитал заранее.

Я оставил на нем свои отпечатки пальцев и занял позицию, с которой он выстрелил. Мои ботинки утонули в грязи.

А Голден все еще обнимала Ребекку, лежавшую на земле. Я начинал волноваться: по идее, жертва «Тейзера» должна была начать восстанавливаться. Я готов был обездвижить ее и задержать.

— Голден, что там такое? — спросил я.

— Она не отзывается, Кракен. Она не отвечает, — пробормотала старуха, обнимая Ребекку, словно та снова была маленькой девочкой.

Я побежал к ним. Герман с усилием поднялся и побрел вслед за мной; я заметил у него на лице гримасу ужаса и тревоги.

Я поискал пульс на шее, нашел его, но Ребекка не реагировала.

— Надо вызвать «Скорую». Она впала в кому.

15 мая 1993 года, суббота

Сидя в кресле-качалке, Сара обнимала полусонного ребенка. Снаружи солнце приглашало на прогулку в ближайшую рощу, но она понимала, до какой степени рискует, если кто-то из соседей окажется в это время на улице и увидит ее.

Зазвонил телефон, Сара насторожилась. Никто, кроме брата, ни разу не звонил ей в это укромное место.

— Сара, ты должна прийти, — потребовал он.

— С младенцем? Это опасно, Сауль. Вдруг меня увидят с ней на руках у тебя в шале?

— Приходи и приноси ребенка, я все тебе объясню, — сказал Сауль и повесил трубку.

И Сара повиновалась. Так или иначе, она была заинтригована. Брат был настолько расстроен после исчезновения Ребекки… Она предпочитала держать при себе свои подозрения, и без того чувствуя себя виноватой, поддавшись уговорам Эулалио Осорио. Она знала: он способен на все, этому человеку не хватает только крови. Если она заговорит с ним о своей вине…

Но после фотографий, отправленных в газету, у нее не выходила из головы одна и та же мысль: не Сауль ли убил Ребекку, чтобы помешать девочке заговорить?