После срочного совещания в Лакуа у меня случилась небольшая ссора с комиссаром. Мы все, вне себя от тревоги, смотрели на темное небо. Смерть Андони Куэсты произошла слишком недавно, а ночью ожидались дождь и холод.

— Оставайтесь, — заявил мне мой начальник, когда я собрался выйти из зала.

— И не подумаю, — просто ответил я.

— Это приказ; если вы не подчинитесь, это повлечет за собой дисциплинарные последствия. Мы не знаем, в каком состоянии заместитель комиссара или… ее останки. Не надо, не делайте этого.

— Я в курсе, сеньор. Я уже сказал вам: она беременна от меня.

И я отправился на поиски.

В ночь понедельника дождь лил всю ночь.

Про Альбу по-прежнему ничего не было известно.

Во вторник к поискам присоединились волонтеры. Территория была обширнейшей, и для спасения беременной женщины и ее дочери не хватало ни времени, ни людей.

Дедушка, Герман, Ньевес, Асьер, Лучо, Арасели, Нерея, Ксавьер… все побросали свои дела, все кинулись на поиски. Альба объединила то, что разделила Аннабель Ли; чувство общности оказалось сильнее соперничества, над всем преобладало «я хочу быть с тобой в это трудное время».

Пауланер руководил поисками в Кантабрии. Эстибалис — на севере Алавы. Я сосредоточился на юге, выбрав в качестве базы Вильяверде.

В этом приливе солидарности было одно темное пятно: мой брат.

По необъяснимым причинам Герман каждый день отправлялся в Чагорричу навестить Ребекку. Сказать, что меня это бесило, — ничего не сказать. Какой-то стокгольмский синдром.

Вечером брат снова ушел. Когда он попрощался со мной на кухне, я отвернулся и продолжил стряпать ужин на двоих.

— Унаи, сынок, Герман через многое прошел. Нельзя с ним так, — сказал мне дед.

Я ничего не ответил.

После очередного дня изнурительных и безрезультатных поисков я отправился ночевать в Виторию. Мне хотелось побыть одному.

У меня был ужасный день. Все те же дождь и холод; прерывистая морось сменилась настоящим ливнем. Улицы усыпаны кляксами черных зонтов, погода злится невесть на кого, а сам я всей душой ненавижу бога погоды…

— Хоть бы прекратился дождь, этот чертов дождь. Он затрудняет поиски, — повторял я в воздух.

Поздней ночью я как сумасшедший залез на крышу — на ту же крышу, где мы с Альбой сидели в ночь Белой Богородицы, где мы слышали «Lau teilatu», которая больше не звучала на ее мобильном телефоне.

Я замерз, в ту ночь я страшно замерз. Никто не знает, каково это — ночевать в Сибири-Гастеис[48] в январе; никто, кроме меня. Но это было так здорово! Никто не говорил мне, что я должен делать, не было вокруг всех этих жалостливых взглядов, всех этих соболезнований…

— Остается крошечная надежда, — сказала мне Эстибалис, — что Ребекка очнется от комы и мы заставим ее сказать, где она убила Альбу. Но врачи считают, что это невозможно, — у нее повреждено сердце.

* * *

В среду под утро я вернулся в Вильяверде. Под балконом дедова дома была припаркована полицейская машина. Я побежал наверх, снова на что-то надеясь. Наконец-то хоть какая-то новость!

Но внизу в кухне я обнаружил Эстибалис, которая смотрела сквозь балконное стекло. Когда я вошел, она повернулась ко мне.

— Зачем приехала? — спросил я почти враждебно.

«Эти глаза плачут не из-за Альбы и не из-за Дебы. Слезы текут по ее дрожащим губам по какой-то другой причине».

Но она ничего не говорила, а может, искала силы, чтобы что-то сказать.

— Ты приехала сообщить плохие новости? — настаивал я. — Они решили, что сообщить их должна именно ты?

— Мне кажется, так лучше.

— Какая ты храбрая, Эстибалис… Какая храбрая. Это могли быть Милан, Пенья, комиссар… Но пришла именно ты, чтобы посмотреть мне в глаза и сказать, что…

— Прости, Унаи.

— За что?

— Поиски приостановлены. Ребекка выкрала ее пять дней назад. Не думаю, что мы найдем тело. Погода улучшится, и ее обнаружит какой-нибудь турист.

— Скажи. Скажи это вслух. Скажи то, о чем ты молчишь, но все вы уже знаете.

— Тебе лучше смириться с тем, что Альба мертва.

«Ладно, наконец-то ты это сказала».

Я уставился на огонь — в это мгновение он служил мне подобием якоря. Пламя, колеблющееся, вздрагивающее. В этом пламени останавливалось время. Я застыл, ничего не делая. Альба мертва, а я только и знаю, что сидеть неподвижно, как кладбищенская статуя…

Я почувствовал страшную усталость.

К счастью, пришла подмога, чтобы вытащить меня из этого болота, где я тонул, не зная, как выбраться на сушу.

Дед усадил меня на диван.

Его столетние руки с одеревенелой кожей и выпуклыми жилами сжимали мои запястья. Он пытался мне что-то передать, сказать: успокойся, сынок, я здесь с тобой.

Какой тут еще дашь совет? «Дыши, главное, дыши».

* * *

В течение следующих нескольких часов движение сдерживало нестерпимую боль.

Потерянный, опустошенный, я двигался в другой реальности; земля, на которую я ступал, была не такой твердой, там не дул такой сырой пронизывающий ветер. Я плыл в прозрачной пустоте, где обитают те, кому все безразлично.

Абсолютно все.

Пустота влекла меня все дальше и дальше.

Я не сопротивлялся.

Звонки на старый мобильный телефон накапливались. Казалось, вся планета пожелала выразить мне соболезнования. Ответил я только комиссару Медине.

— Я знаю, вам сообщили, что мы прекратили поисковую операцию. Не могу допустить, чтобы кто-то из наших погиб, как в туннеле Сан-Адриан.

— Понимаю, сеньор.

— Я выражаю глубочайшие соболезнования в связи со смертью вашей партнерши и сына.

— Дочки. Это была моя дочь, и звали ее Деба.

Деба, моя маленькая богиня, которая так и не родилась и не сумела защитить свою мать. Я уже давно называл ее этим именем. Оно пришло ко мне само, даже выбирать не пришлось.

Альба уходила не одна. Сауль однажды рассказал нам, что Тулонио, бог-хранитель, ожидает в гавани духов, прибывающих по реке жизни. Я надеялся, что он примет их обеих.

«Просто дождитесь меня. Мы обязательно будем вместе. Однажды мы встретимся все трое и будем одной семьей, которой мы должны были стать здесь».

Итак, сегодня день принятия. Нужно быть взрослым и принять неизбежное.

Да, они перестали искать тело. Ребекка изменила почерк. Тандем Сауль — Ребекка и так оставил за собой слишком много смертей: Аннабель Ли, Хота, нерожденный сын обоих, Химена, Мариан Мартинес, Андони Куэста, Асунсьон Переда, сам Сауль, а через несколько дней к ним присоединится сама Ребекка… а также Альба и Деба.