Энки набросил на голову капюшон, скрывая лицо, а вот спрятать досаду было не так легко.

– Что это?

Сурия повела носом – со стороны домов низкорожденных за внешней стеной доносился аппетитный запах. Северянка потянулась к нему, как голодная дворняжка.

– Покупайте! – кричал мужчина, сидящий у большого металлического противня, заваленного каштанами. – Вкусные каштанчики!

– Это съедобно? – спросила Сурия, поближе рассматривая незнакомое лакомство.

Энки с ней не пошел – не хотел пугать продавца.

– Язык проглотишь, северянка! Я сам собрал! Сам состряпал по рецепту прабабки! У вас на севере, поди, такого нет. Вкуснотища! Бери попробуй – потом за уши не оттащишь!

Сурия оплатила горсточку каштанов. Довольный низкорожденный убрал монетки в карман, а девушка очистила кожуру, откусила мякоть и подытожила:

– Пряно.

– Перевернуло всю жизнь, а? Мои каштанчики такие, ага! Ну? Насыпать миску? Рецепт не раскрою, не проси. Тут не только специи всякие, но и практика. А сколько каштанов попортил, пока учился! Эх! Все ученые с их книгами секретов моей готовки не знают. Каштанов, равных моим, нет! Ашу свидетели!

Сурия произнесла в недоумении:

– Это всего лишь каштаны.

– Ага, я их вот уже двадцатый год продаю.

– Ты слишком доволен для того, кто просто продает каштаны.

– Сурия! – Энки подлетел, подхватил северянку под руку и поспешно увел.

Зазывания «Каштаны, покупайте каштаны!» возобновились.

– Он так горд, хотя и не воин. – Сурия очищала темно-коричневую кожуру, бросая ее на ступени, ведущие к обители. – Глупость.

Северянка, вероятно, была первой низкорожденной, ступившей в обитель. Стража больше не дежурила на входе, а потому и свидетелей преступлению не нашлось.

– Тихо. Похоже на склеп, – осмотрелась Сурия.

– Склеп?

– Дом мертвых. Тех, кто не заслужил огонь.

– В обители живут жрецы.

– Понятно. Все объясняет.

Они дошли до Малого дворца, в котором теперь Энки жил один. Тишина коридоров угнетала, но была лучше косых взглядов, от которых не находилось спасения в доме Шархи.

– Пусто. У тебя нет слуг, жрец? – спросила Сурия, проводя рукой по пыльному поручню лестницы.

– Никого.

Он привел ее в кухню.

Кладовые опустели – Энки собственноручно выбросил пропавшую еду, а новой закупал немного, – в очаге не горел огонь, за длинными столами не толпились кухарки. Зато бочки с напитками никуда не делись.

Наполнив две кружки, Энки протянул одну северянке.

– Хмель вредит разуму, жрец.

– Если в ране скопился гной, нужно быстрее от него избавиться. Так, замечание, если уж мы делимся познаниями…

Сурия вырвала из его руки чашку, прикончила напиток залпом, а потом наполнила чашку снова. Пила она как заправский пьянчуга, хотя и утверждала, что не выносит хмель.

– Что случилось, Сурия?

Девушка осушила еще чашку, прежде чем ответила:

– Шпионы твоего властителя…

– Шархи не обидится, если ты будешь звать его по имени.

– Нет. Он недостоин. Но его шпионы полезны. Они донесли, что южанин жив. Он в соседней провинции.

– Аран жив?! – обрадовался Энки, но, заметив напряженное лицо северянки, постарался скрыть, что дышать стало чуть легче.

Сурия отставила кружку и сжала в руке сумку, в которой хранила засушенное сердце отца.

– Аран убил твоего отца. Понятно, почему ты злишься.

– Нет. Это был честный бой. Не убийство. Южанин… южанин волен уйти с миром, – проговорила Сурия сквозь зубы, с усилием выталкивая из себя слова.

– Ты была близка с отцом?

– Я низкорожденная.

– Пока мы шли с караваном, я видел вас. Он даже раненый пытался о тебе заботиться, Сурия.

– Прекрати.

– Готов поспорить: отец поддерживал тебя. Ты шла за ним, да, Сурия? Дорога была ясна и понятна. Было ли что-то, от чего ты не была готова отказаться ради его одобрения?

– Замолчи!

– Аран отнял его у тебя.

Ударив жреца, она повалила его с лавки.

– Проклятый южанин! – закричала Сурия. В ярости пнула котел, отозвавшийся звоном. – Я не должна ненавидеть его! Отец принял бой с честью!..

Она продолжала срывать злость на всем, что попадалось под руку, создавая на кухне бедлам. Энки не мешал и не думал останавливать ее. Приходилось уворачиваться от летящих во все стороны тарелок и ножей, однако долго буйство северянки не продлилось.

– Но я ненавижу… – хрипло пробормотала Сурия.

Крик будто опустошил ее. Девушка сгорбилась, бледные щеки пылали от стыда.

– Я ничего не видел. – Энки поднялся, потирая ушибленную щеку. – Моя кухня всегда грязноватая…

Сурия качала головой, отрицая непонятно что.

– Когда мне было двенадцать, меня прилюдно выпороли, но и тогда я не… – Она не договорила. – Увидимся, жрец.

Власть над Малым дворцом вернулась в руки тишины.

Энки не находил себе места в огромных залах и поселился на первом этаже в небольшой комнате у самого выхода. Отчего-то дом казался чужим, неуютным. Порой Энки чудилось, что вместе с ним тут поселились все те, кто умер по его вине. Их призраки словно витали в жилых комнатах, галереях, садах. Они следовали за жрецом.

Вызов во дворец Шархи стал для Энки радостным событием. Однако приподнятое настроение быстро увяло.

– Твой властитель обеспокоен. – Сурия увязалась за ним по пути и оказалась права в своем суждении.

Шархи мерил шагами комнату и едва бросил взгляд на вошедшего друга.

– Двое высокородных умерли, – мрачно объявил властитель.

– Мои… соболезнования?

– Проклятие! Эти собаки умерли, потому что нарушили клятву! Они предатели! Не знаю, что они успели передать врагам, но их смерть принесла некоторую пользу – другие испугались и приползли повиниться. Оказывается, Ашнан предлагала союзы. Потаскушка с запада! Она собирает армию, чтобы пойти на Этрике. Пора готовиться к нападению, брат, – сказал Шархи.

Заботы нашли отражение на его лице. Став властителем, друг Энки все меньше открыто улыбался, а морщинка меж бровей углублялась.

– Ашнан не нужен мир. Она пришла за землей и богатствами. Провинции всегда воевали ради куска посочнее. Ожидать иного было наивно.

– Ты предложил ей союз?

– Да. Я описал свои планы, но… – Шархи устало упал в кресло. – Ашнан непреклонна.

– Неудивительно, если ты назвал ее в послании потаскушкой.

– О! – Слабая улыбка. – Я использовал подобающее обращение. Очевидно, зря. Воины встанут на защиту города, но, Энки, наша надежда на тебя. Прости.

Еще раз. Он мог сделать это еще раз. Маар будет рядом, Энки не потеряет контроль. Но вновь использовать силу Шамаша… Энки не хотел.

Однако если он откажется, Этрике потеряет людей. Энки осознавал долг, пусть буря волнения и не затихала.

Кусочек умиротворения он находил в тишине обители.

Но не в день после посещения дворца властителя.

Спор привлек внимание сразу же, а когда Энки узнал своего старшего брата и Белили, подошел ближе.

– …бесполезная метиска! – не сдерживался в выражениях Зуэн. – Думаешь, нам мало позора?

– Брат! –