в его искупление есть за что пощадить. Пусть идёт, не стреляйте.

Шатун сам не поверил ушам и задышал чаще.

– Но, если согрешишь снова… – сжала она его за руку, – больше раскаяться не успеешь.

– Вот, значит, как… ну что же, кто решать не умеет, тому и подчиняться не будут, – убрал автомат Василий.

Шатун озирался по сторонам, ещё не веря, что его отпускают. Волкодавы с молчаливой угрозой не сводили с бандита глаз. Тысяцкий гаркнул отрывисто.

– Пшёл! Не приведи Бог тебе ещё с нами встретиться. Сунешься в крещёные земли – завалим, как бродячего пса.

Шатун сорвался с места, оглядывался и перебирал ногами в обмотках, пока не скрылся за берёзовой рощей.

Женя посмотрела на заросшего бородой пленника. И его можно было бы отпустить, если уж полагаться на Бога, но она захотела узнать, в чём он может быть виноват. Но лишь только она хотела взять разбойника за плечо, как тот шарахнулся прочь.

– Уходь, гадуница! До меня не касайся! – ощерил он гнилые зубы. Как только Женя хотела дотронуться, он отдёргивался, вдруг вскочил и угрожающе замахнулся.

Хлопнул выстрел, косматая голова откинулась на затылок, тело шлёпнулось оземь. Женя вздрогнула и зажала ладонью ухо. Гром выстрела оглушил её, как никогда прежде. Через жуткий звон в голове она расслышала, как Егор бранится с Василием.

– Резвый какой! По всей харе татуировки расписаны, образина. Едва не напал, – смеялся тысяцкий.

– Ты им не судья! – злился Егор. – Чего рядом с Женькой стреляешь?!

– Что не говори, а разбойник и правда мог дочери Настоятеля навредить, – убирал оружие Василий. – К такой падали лучше близко не подходить, больно рискуешь. Я же говорил, надо их сразу кончать, нечего в дороге расспрашивать.

– Ты мёртвых воскрешать умеешь? – задалась Женя. Василий оглянулся на кладбище и ничего не ответил. Убитых Шатунов стащили в ими же разграбленные могилы и прикопали. До сумерек оставалось немного. Василий проверил каждого убитого Шатуна и обнаружил ещё нескольких христиан. Остальные либо не носили кресты, либо оказались из невегласе. Ничего интересного не отыскалось. Некоторые из застреленных имели на теле татуировки животных, значит тоже были родом с дикого севера.

Однозарядные винтовки и самодельные дробовики монастырского производства когда-то выменивались торговыми караванами в мелких общинах. Бандиты отняли их у оседлышей или стащили – неважно: всё добытое вернётся назад в арсенал.

Пока Волкодавы собирали трофеи, Женя с Егором под охраной Василия дошла до окраины кладбища. Старый танк, как и на рисунке, зарылся в землю кормой, башня развёрнута вправо, орудие высоко задрано, люки открыты. В крышке моторного отделения зияла пробоина с оплавленными краями. Какая-то неистовая сила ударила по танку сзади и буквально впечатала машину в землю. Гусеницы рассыпались мелкими звеньями, грязевиков нет, как и фальшбортов, как и ящиков для инвентаря и наружных баков – совсем ничего, что можно было бы содрать без промышленных инструментов.

– Кто его сжёг? – спросила Женя рядом со старой машиной.

– Если бы знать… из чего-то подбили. Сам танк из Небесной Дружины, – Василий обошёл машину вокруг и остановился перед орудием. – Отголосок войны… приехал сюда, когда ещё воевода Ладон Серого Повелителя бил на перевале.

Вокруг танка росла трава красно-рыжего цвета, такую же Женя видела на Вороньей Горе. Щетина жгучей травы поднималась сантиметров на десять. В носоглотке защипало, стоило чуть её придавить, запахло гнилым мокрым железом.

– Сыпуха растёт, значит когда-то здесь прогорело топливо. На отравленной ядом земле, говорят, больше ничего прижиться не может, – Женя обошла траву и остановилась у танка, где передние катки задрались. Под ним не росло ни единой рыжей травинки. Прошлогодние листья плотным бурым ковром выстилали правильный прямоугольник.

– Проверим здесь, – указала Женя. – Если землю тревожили или хорошенько перекопали, то сыпуха не прорастает, или же тут земля совсем не горела.

– Ох и тяжко с вами, – проворчал Василий, но развернулся к Старому Кладбищу и окликнул Волкодавов. – Антон, тащи лопаты сюда! Да, те, что у Шатунов отобрали! Возьми ещё пару ребят с собой!

Через минуту к ним подбежал круглолицый Антон, который ещё подводил учёт убитой Нави в автобусе. В руках он принёс по лопате, за ним пришли ещё два Волкодава. Они принялись за работу и начали раскапывать указанное Женей место.

– Чего ты найти хочешь? Клад? – усмехался Василий, поглядывая, как она суетится. – Метку-то отыскала какую: трава не растёт. Может быть её просто звери поели?

– Звери сыпуху не едят, она ядовитая, – помогала Женя лопатой. – И семенами и соками её долго дышать нельзя, от сыпухи голова болит и видения начинаются.

Видения, голоса в старой часовне… Женю вдруг озарило – всё ведь могло быть из-за сыпухи! Ей очень хотелось найти разумное объяснение четвероногому призраку с пылающей мордой. Но как быть со слухом? Ведь она слышала врагов за версту, а сыпуха обострить слух не может. Лопата стукнула о металл. Из-под земли показался круг с двенадцатью кривыми лучами, вмонтированный в крышку контейнера.

– Выкапывайте скорее! – заторопилась она и сама заработала в полную силу. Лицо Василия помрачнело. Егор заметил его кислый вид и подколол.

– Ну, каково? А ты говорил клад не отыщем!

Тысяцкий смотрел такими глазами, будто в земле нашли не контейнер, а взведённую мину.

– Тащите его наверх! – приказала Женя, как только ящик слегка подкопали. Двое Волкодавов взялись за ручки контейнера и, помогая лопатами, вытащили его из земли.