— Это ты в точку попал! — кивнул Шарур. — А вот что он будет думать о тех, кого мы в плен взяли? Решит, что, живя среди нас, они окончательно испортились? И как тогда с выкупом? Он позволит их родне заплатить нам?

— Если не позволит, тогда Ушурикти продаст их в рабство, и у нас появятся новые руки для всякой работы, — улыбнулся Тупшарру. — Мы всяко окажемся в прибыли.

— Ну что за народ! — расхохотался Хаббазу. — Освободили от власти богов Алашкуррут, и тут же прикидываете, удастся ли получить прибыль от распродажи имхурсагов.

— Зато они больше не рабы богов, — сказал Шарур. — А так… Все люди кому-нибудь подчиняются. В Гибиле правит лугал, человек, а не бог или даже энси.

— Не знаю, хорошо ли это, — Хаббазу поскреб в затылке, — зато точно знаю, что любой человек, проданный в рабство, будет уверен в том, что его положение ухудшилось.

— А если он голодал до этого, а хозяин взял и накормил его, тогда как? — сварливо заметил Шарур. — А если он ребенок, которого родители сами продали хозяину, потому что у них не было возможности прокормить его? Полагаю, он будет доволен.

Хаббазу хмыкнул.

— Да уж, не стоит затевать споры с гибильцем. Толку не будет. Уж кто, кто, а эти рассуждать умеют.

— Ну так и что? Вот ты зуабиец, и хорошо владеешь своим ремеслом. Что в этом плохого? А я гибилец. Мы просто разные. — Хаббазу рассмеялся и Шарур поддержал его. — Есть еще имхурсаг Дуабзу, которому тоже повезло попасть в рабство. Он хотел меня убить, но в итоге и меня не убил, и сам жив остался. А мог бы сейчас ворон кормить.

— Ладно, ладно, — замахал руками Хаббазу, — Возможно, ты прав. Я говорил, не подумавши.

Ушурикти встретил Шарура низким поклоном на пороге своего заведения. Выпрямляясь, он покряхтел. Тучен был торговец рабами Ушурикти. Впрочем, почему бы и нет? Как и Димгалабзу, работорговец был достаточно богат, чтобы нагулять обширное тело. Одна из опор городской знати.

— Чем могу служить, сын Эрешгуна? — спросил он. — Выпьешь со мной пива? Разделишь со мной хлеб и лук?

— С удовольствием, — кивнул Шарур. — И пива с тобой выпью, и хлеба с луком поем.

Ушурикти хлопнул в ладоши. Один из его домашних рабов принес еду и питье. После кружки пива Шарур осведомился, может ли он увидеть Насибугаши и Дуабзу.

Лоснящееся лицо работорговца омрачилось.

— Поистине сердце мое скорбит, мой господин, но сейчас это невозможно. Я одолжил их могучему лугалу Кимашу, и теперь они усердно чистят каналы, которые начали зарастать. Они едят хлеб лугала. Они пьют пиво лугала. Так что я не стану добавлять их содержание в эти дни к их выкупу.

— Ты — честный человек, — сказал Шарур, и Ушурикти снова поклонился. — Однако ты сам упомянул о выкупе. Мне интересно, позволит ли Энимхурсаг родичам и друзьям выкупить их?

— Очень верный вопрос, — Ушурикти опять поклонился. — Впрочем, от такого умного человека я ничего другого и не ждал. — Он улыбнулся заискивающей улыбкой. Ушурикти тоже был торговцем и знал цену лести.

Некоторое время они поулыбались друг другу. Шарур видел, что его же собственные методы теперь использует другой. Однако, лесть лестью, но работорговец не ответил на его вопрос. Он спросил снова: — Так что Энимхурсаг говорит о выкупе пленных? Разрешает или нет?

— Я пока ничего не могу сказать на этот счет, — уныло вздохнул Ушурикти. — Бог Имхурсага либо даст свое позволение, либо не даст.

— Что-то я тебя не пойму, — сказал Шарур. — Ты сумел сбить меня с толку.

— Да я и сам в недоумении, — признался Ушурикти. — По обычаю Гибила и Имхурсага я написал родственникам пленных и попросил выкуп за них. По обычаю Гибила и Имхурсага я также написал в храм Энимхурсага с просьбой разрешить заплатить выкуп за пленных. Это простая формальность, но так всегда делали. Обычно соглашение дается немедленно, иначе я бы подождал писать родственникам пленников.

— А в этот раз? — спросил Шарур.

— А в этот раз все пошло не так, — ответил работорговец.

— Но ведь Энимхурсаг не отказал родственникам в праве выкупа? — настаивал Шарур. — Иначе ты бы так прямо и сказал мне.

— Энимхурсаг не отказал, но он и согласия не давал, — развел руками Ушурикти. — Бог вообще ничего не ответил. Обычно наш посыльный ждет в храме бога, и бог отвечает, иногда через случайного человека, причем может ответить даже раньше, чем посыльный доберется до храма. В этот раз посыльный доставил обычное письмо, а бог заявил, что ответит в свое время. Видно, это время пока не пришло.

— Довольно странно, — покачал головой Шарур, и работорговец решительно кивнул. — Интересно, почему так?

— Мне тоже интересно, — ответил Ушурикти. — Загадка. Из всех известных мне богов Энимхурсаг меньше всех склонен нарушать обычаи. Он всегда предпочитал делать все, как оно всегда делалось.

— Видимо, у него есть причина на этот раз поступить вопреки обычаю, — задумался Шарур. — Неужто он так ненавидит Гибил? — Он поскреб в затылке. — Может, он боится, как бы пленные, вернувшись, не стали рассказывать, что у нас тут живут лучше, чем у них? Я бывал в Имхурсаге, могу сравнивать. Мы и правда живем лучше, чем имхурсаги. Любой из тех, кто бывал там, подтвердит мои слова.

— Ты имеешь в виду свободных людей?

— Конечно, не рабов.

Ушурикти подергал себя за бороду, изображая напряженно размышляющего человека. После некоторой паузы он сказал:

— Может, ты и прав, господин купеческий сын. Правда, твое предположение — так себе. Я бы мог и сам такое выдумать. Я, правда, в Имхурсаге не бывал, но я веду с ними дела, я веду дела с Энимхурсагом, и мне этого хватает, чтобы точно знать: я никогда не захочу жить в городе с этими людьми и под управлением этого бога.

— Я тоже, — сказал Шарур.

— Но я тебе еще кое-что скажу. Даже здесь, в Гибиле, жить не всегда так легко, как хотелось бы. Почему это, вскоре после того, как ты и тот наемник из