Двадцать две тысячи человек за один раз! Господи, да достаточно только той кинтанианки с её детьми! Через какой ужас пришлось пройти неведомой Анне леди Арине, вытаскивающей чужого ребёнка из-под останков своей сестры?! И таких было не двое, не трое, не десять, не сто — тысячи!!! Хаос, ужас, горе, ненависть — всё это не забудется никогда, и никогда не простится. А ведь были ещё те, о ком Ош не сказал, но о ком когда-то говорил Ивайр — одиночки, бросившиеся мстить на свой страх и риск, не дожидаясь официальной вендетты, и Анна их понимала — она сама была бы одной из них. Лучше умереть в попытке отомстить, чем жить с воспоминанием об этом, зная, что виновный здравствует и доволен! И не факт, что она искала бы только одного Л: вара.

— Прости нас. — Голос Кейвара заставил её вздрогнуть и вскочить на ноги. — Мы слишком хладнокровны, и наши леди тоже — мы не подумали, как всё это должно тебя ранить.

— Увы. Я не леди.

— В этом смысле — может, и нет, но это и прекрасно.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не люблю кинтанианок. Это страшные существа.

— Почему?

— Здесь хорошо. — Он оглянулся по сторонам. — Никогда не видел таких оранжерей в космических кораблях.

— Я задала тебе вопрос.

— Я знаю. — Они посмотрели в глаза друг другу, словно заглянули в зеркало, так похожи были в этот миг их взгляды. — Просто я не готов сейчас на него ответить. Я хотел поговорить о другом. Кайл Ивайр…

— Это отличная оранжерея. — Светским тоном перебила его Анна. — Здесь есть четыре климатические зоны, три искусственных пруда, и в двух из них можно купаться. Показать тебе секцию «Корта»? Это феерично. — Это словечко она уже успела перенять у Рокела, даже не заметив этого. Ноздри Кейвара чуть дрогнули, но и только.

— Покажи. — Таким же светским тоном согласился он. — Это любопытно.

Через несколько минут они, пройдя по дорожкам умеренной зоны под сенью довольно высоких деревьев, среди пышного кустарника, даже перейдя ажурный мостик, очутились, миновав тамбур, в жаркой тропической зоне, где их окутал аромат цветущих растений и запахи сырой земли и воды. Анна провела Кейвара через густые заросли кортианских марант и драцен, и они очутились на миниатюрном пляже у искусственного пруда, прямо на чёрно-белом вулканическом песке. Звонко пели бионики, журчала вода, падающая с невысокой горки в пруд. Кейвар огляделся удивлённо и не без восхищения:

— Я всегда мечтал добиться такого вот эффекта в наших кораблях, но проблемы с энергией и пространством никак не решались. Хотя подходящих биоников я создавать научился. — Он поднял с песка сучившего ножками то ли краба, то ли рака, показал Анне. — Практически, настоящий.

— Никак не могу понять, в чём разница между биониками и живыми существами?

— У бионика нет мозга. — Пояснил Кейвар, бережно опуская существо на песок. Оно продолжило движение, как ни в чём ни бывало. — Это живые роботы, из аминокислот и белков, у них нет даже искусственного интеллекта, как у андроидов. Они совершают одни и те же движения, пока не износится ткань. Если ты понаблюдаешь за этим экземпляром, то заметишь, что он совершает одну и ту же последовательность движений и передвигается по одному и тому же маршруту. Но создаётся полная иллюзия живого существа.

— Зачем? — Поинтересовалась Анна.

— Здесь — чтобы воздействовать на грунт, в первую очередь, разрыхлять его, не давать застаиваться воде, и вообще, создавать полноценную иллюзию жизни. Не будь здесь этого движения, здесь невозможно было бы так расслабиться. Мы, люди, привыкли к присутствию возле нас других живых существ, полное одиночество нас угнетает и становится причиной психозов и нервных расстройств. Мы — часть огромной биологической системы, и отдельно от неё выживаем с трудом. Грит предназначен, чтобы здесь жили, а не выживали. Замечательный корабль. Почти идеальный для длительного проживания. — Он небрежным и изящным движением сполоснул руку, которой брал бионика, выпрямляясь, стряхнул воду. Анна наблюдала за ним не без некоторого тщеславного удовлетворения: она не могла не видеть, до чего же они похожи, а стало быть, сама она выглядит не хуже?.. Кейвар Мессейс выглядел просто потрясающе. Она никогда в жизни не видела подобных людей — даже в кино. У него был идеальный овал лица, правильные черты, безупречное тело. Брови у него были немного шире и ниже над глазами, чем у Анны, подбородок тяжелее и твёрже, рот — больше, по-мерокански крупный, и по-кинтаниански жёсткий, губы складывались почти в прямую линию, что делало его красоту мужественной и холодной; в его лице не было ни капли свойственной Анне нежности. Как во всяком истинном аристократе, в нём сразу чувствовалось огромное внутреннее превосходство, проявляющееся без напряжения, ничего общего с высокомерием и снобизмом не имеющее; ему не нужно было гнуть пальцы и унижать собеседника, чтобы продемонстрировать свою особенность. Он в самом деле был особенным, как и лорд Ош, и это чувствовалось даже не смотря на его безупречные манеры, простоту и вежливость. Анна понимала, что самой ей в этом до него далеко, но не комплексовала по этому поводу — научится ещё, если понадобится. К тому же, было в холодной вежливости Кейва что-то ледяное, нездешнее, опасное. Как одинокий хищник кошачьей породы, он был опасен и дик душой, и Анна, с её обострённым восприятием людей и ситуаций, чувствовала это. В своё время она умела приручать к себе хищников, настолько, что могла бы кормить их с руки, только не хотела — это сделало бы их беззащитными перед другими людьми, менее добрыми. Находясь наедине с Кейвом, она чувствовала почти то же, что и наедине с диким зверем: опасение, необходимость быть начеку и следить за каждым своим жестом и движением. Она уже видела, каким опасным огнём могут вспыхнуть его глаза, и как он может взглянуть, если что-то его задело. А то, как он владел собой при этом, делало его ещё страшнее.

Испытывая к нему родственные чувства, она могла рассматривать его без малейшего смущения; он заметил, и Анна, опережая его реакцию, улыбнулась:

— А всё-таки, мы здорово похожи.

— Да… — По его лицу скользнул призрак улыбки. — Я сутки напролёт об этом думаю, даже рассматривал себя в зеркале, сравнивал. И Ош сказал, что мы многое делаем одинаково: смотрим, руки складываем, когда говорим, одинаково брови приподнимаем, и в речи одинаковые обороты выбираем.

— Со стороны виднее.

— Да. — Поторопился он согласиться. В нём возникло напряжение, которое Анна чувствовала слишком сильно. Вот так и живут близнецы?

— Я тоже об