этом всё время думаю. — Призналась Анна. — Несмотря на это сходство, мы ведь чужие друг другу; и потом, мы ведь не совсем… не совсем люди. Кто мы, Кейвар?

— Во-первых, зови меня Кейв. — Быстро сказал он, и по быстроте этой, по готовности, с которой он откликнулся, Анна поняла: он ждал этого, хотел этого разговора, много думал о нём и знает, что скажет, наперёд. — Во-вторых, мы люди, Анна, мы не клоны и не андроиды. Мы полноценные люди, личности, со своими характером и судьбой. Мало того — мы мероканцы Старой Крови, мы Мессейс. Для многих пока что мы — только Кровь самого гнусного преступника в Известной Вселенной; но мы так же Кровь и Сила великого и древнего Дома, самого древнего в Известной Вселенной. Лавайр его опозорил; но кто сказал, что мы с тобой не сможем вернуть ему славу и честь?

— Мы?.. — У Анны дух перехватило. То, что ей говорил Кейв, было здорово, но не реально как-то, так, что даже жутковато стало.

— А кто? — Переспросил он.

— Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Мы только что встретились; и ты, и я прожили трудную жизнь, вынужденные быть не теми, кто мы есть, вынужденные скрывать свои чувства, не знать ты — своего имени, я — своего лица. После всего, что происходило, после того, как пришлось никому не доверять, во всех видеть врагов, даже сны видеть кинтанианские — и вот так, без всяких доказательств, без всякого предисловия поверить.… Это за пределами человеческих сил. Но разве это не вся наша судьба — за пределами возможного, на грани реального? Ты же сама понимаешь, что назад пути нет. Ни тебе на Терру, ни мне на Кинтану. Да, я могу полететь на Корту один. Но что меня там ждёт? Жизнь на осадном положении, постоянный страх перед убийцами, женитьба на женщине, которую найдёт мне Совет, чтобы основать с помощью этой женитьбы новый Высокий Дом? Я достаточно сильно возненавидел подобные вещи на Кинтане. Хватит! Мною всю мою жизнь руководила женщина, я всю свою жизнь подчинялся чужой воле, делал то, что решали за меня, шёл туда, куда следовало, ел то, что рекомендовали, читал то, что она просматривала, надевал то, что она выбирала. Она даже думать пыталась за меня! Ты знаешь, как осуществляется надзор за психикой клык-офицеров? Каждую твою мысль, каждое твоё желание вытягивают из тебя на свет и просматривают насквозь, а нет ли там зародышей психоза или срыва?.. Хватит! Этого не будет больше. Общине придётся либо принять меня на моих условиях, либо отвергнуть. Но ведь и ты, Анна, не хочешь показываться на Корте, не будучи способной сделать это на своих условиях — я не прав? Ты такая же гордая и злая, как я, и ты выбрала призрак надежды когда-нибудь диктовать свои правила.

— Да. Выбрала. — Ответила Анна. Сердце её колотилось, как бешеное, щёки горели. Это было воздействие не только и не столько слов Кейва, сколько его голоса, и затаённой, но мощной страсти, с которой он говорил, всем своим существом стремясь обратить её в свою веру.

— Я — твой шанс добиться этого прямо сейчас. — Сказал он. — А ты — мой. Я допускаю, что это может быть ловушкой, и ты можешь это подозревать. Но проверять и убеждаться у нас времени и возможности нет. Встреться мы при других обстоятельствах, и нам бы годы потребовались, чтобы присмотреться друг к другу.

— Каким образом мы можем друг другу помочь?

— Женщина — это то, что делает Дом Домом. Если есть хоть одна женщина Мессейс, есть Дом Мессейс. Если есть сотня мужчин с таким именем и ни одной женщины — Дом больше не существует. Понимаешь?

— Да.

— Ты и я — Сила Дома Мессейс, хотим мы этого, или нет. Прилетев на Корту в таком качестве, мы становимся реальной силой, реальной величиной. Я буду уже не племенным производителем, а Силой Высокого Дома, а это уже совсем другой расклад. Понтифик уже не сможет претендовать на функции Высоких Домов, и мероканская Община вернёт свои права, отнятые так давно. Лорда Наместника на Корте больше не будет; в общем, изменится многое, что сейчас так оскорбляет мероканцев и кортиан. Ради этого я готов рискнуть и сжечь мосты.

— Я тоже готова, и не ради всего этого, потому, что пока это — пустые звуки для меня, я на Корте не была. Ради тебя, ради обретения семьи, ради того, чтобы моя жизнь обрела смысл… Но есть Грит и Ивайр. Грит — это такая сила… И такая опасность… Так же и Ивайр.

— Насчёт Ивайра…

— Он нужен! — Воскликнула Анна. — Не только, как мой друг! Он столько знает про Лигу, и он столько знает про её новейшие ноу-хау, про её вооружение, технику, тактику! Пусть в таком качестве, но он Союзу нужен!!!

— Анна, я согласен с этим. — Кейв смотрел ей в глаза, и видел, что она готова драться насмерть за своего киборга. Это было некстати, и вызвало в нём что-то вроде ревности. — Но он слишком опасен. Я биохимик и биомеханик, как все кипы, отличный специалист в своей области, и понимаю то, чего не понимаешь ты. Это не в упрёк тебе, просто так сложилось. Понимаешь меня?

— Нет. — Резко ответила Анна. Её охватили противоречивые и сложные чувства. С одной стороны, она всем сердцем хотела того, что предлагал ей Кейв. Он предлагал ей семью, себя, то, чего ей, созданной, чтобы любить и служить тем, кого она любила, так мучительно не хватало столько лет. Предлагал родину и флаг, ради которых следовало жить и драться, что так же было сутью её натуры, сильной и деятельной. Но ради этого предстояло пожертвовать Ивайром, она чувствовала это, понимала, что полумерой не обойтись, компромисса не будет. И не могла этого сделать. Она его приручила, и отвечала за него… Он говорил ей, когда сопротивлялся её желанию подружиться, что делает это ради неё, но Анна не желала слышать — и вот она в той самой ловушке, о которой он её предупреждал.

— Что будет с ним? — Спросила она. — Он капитан Грита, корабль принадлежит ему.

— Я не знаю. — Ответил Кейв. — Мудрее было бы передать корабль кому-то из мероканцев, когда мы будем на Корте; я не хочу давать тебе советов в этой ситуации.

— Мы добывали соль, чтобы заплатить Шитахе за то, чтобы он переделал механизм. — Призналась Анна. — Сделал его свободным от влияния извне.

— Это безумие. — Покачал головой Кейв.