нужно уравнительно бесплатно раздать её всем – от родившихся младенцев, до стариков перед моргом. Но стране оба этих подхода ничего, кроме неприятностей, в перспективе не дадут. Обострится социально политическая обстановка и усилится динамика движения к полному развалу управления народным хозяйством. Часть из владельцев ваучеров и акций немедленно продадут их, если не за бутылку водки, то за мешок гречки или пылесос, часть владельцев потом вообще никогда не найдём… люди за это время могут умереть, эмигрировать, да мало ли что ещё. Выходит, такое популистское решение отдаст все предприятия в руки того, кого вы называете “красными директорами” или “теневиков” и “цеховиков”.

“Вы этого хотите?! – перебивая меня, спрашивал Маслюков и коллег-оппонентов и руководителей за столом президиума – Если да, подтвердите это письменно”.

Я настаивал на третьей цели приватизации – инвестиционно-экономической: проведении приватизации крупных и монопольных производителей в основном на основе инвестиционных торгов. Говорил, что у нас принят не один десяток решений партии, правительства и депутатов о необходимости радикально изменить структуру и размещение производительных сил, резко ускорить научно-технический прогресс и обновить и перепрофилировать (особенно в ВПК) основные фонды. Нам нужны серьёзные инвесторы, которые и должны стать новыми собственниками. Основные требования к участникам инвестиционных торгов – наличие новых технологий, новых товаров, нового оборудования, новой организации производства и лишь теперь – средства на всё это. Если такие требования не выставить, поставить единственным условием наличие средств на покупку, все активы страны и её недра окажутся в руках бывших “теневиков”, владельцев “общаков” преступников или очень шустрых ребят, которые коррумпируют управленцев и за счёт государственных средств в условиях дикой инфляции купят все сладкие и прибыльные активы. Только в сфере услуг и торговли можно обсудить возможность прямых продаж, да и то с обременением. Иначе можно остаться без магазинов хлеба, без аптек и других социально важных активов.

Следующий вопрос – будет ли вторичный рынок акций? Если их можно продавать, можно не сомневаться, что через полгода все они окажутся у бандитов и “цеховиков”. То есть в “сером секторе”. У остальных денег да и желания на покупку виртуальных акций далёких заводов нет – “синица в руке лучше журавля в небе”. Большая часть населения, прежде всего в сельской и удалённой местности, Средней Азии и российской глубинки, сразу продадут свою часть виртуальной собственности. Акции Уралмаша в тундре или колхозе кому нужны? Вопрос будет не в том, продавать или нет, а за сколько продавать – за бутылку или за несколько?” Давайте хотя бы спрогнозируем, кем будут новые хозяева флагманов нашей индустрии. Не выйдут ли они из суверенитета страны?»

На все эти вопросы следовало концептуально ответить.

Владимир Иванович принципиально ставил и обострял их, описывая социальные последствия, говоря, что ничего не подготовлено в социальной сфере.

Действительно, к тому моменту был принят ряд законов, новый, пусть и неидеальный КЗОТ, власти определились с концепцией развития в этом направлении, но все эти документы были плохо увязаны с приватизацией.

Щербаков В. И.: «Например, в Законе “О пенсиях” предусматривались различные отчисления работодателя, но следовало ответить – новые собственники получают право эти правила менять или нет? А если у них попросту не будет денег? Если на маленьком

предприятии окажется сразу много выходящих на пенсию, не закроет ли его владелец завод, чтобы разом решить проблему? Что мы будем делать в этом случае? Что будет с отчислениями на пенсии за вредные и тяжёлые условия труда? Как быть, если предприятие будет закрыто или обанкротится?

Также мы знаем, что предприятия у нас переполнены “лишними” людьми, за счёт этого в стране нет безработицы. Новые собственники их сократят в первую очередь. На самых разных условиях. Мы к этому готовы? И будут это далеко не одни пенсионеры. Они-то самые квалифицированные, имеющие опыт работы на производстве. К тому же эта категория работающих самая управляемая. Поэтому в первую очередь пойдут под раздачу молодые специалисты, которых ещё надо учить. Также притормозят приём на работу любой молодёжи. Так они окажутся на улице…»

В стране не было системы подготовки и переподготовки кадров, и системы трудоустройства. Было принято только соответствующее постановление, но ни одного центра ещё не создано, не вложили в решение этой проблемы ни копейки средств, приняли закон об инвалидах, но их социальное обеспечение только начали обсуждать.

Что следовало делать с ценообразованием? Было очевидно, что из-за монопольности советского народного хозяйства все цены должны были поползти вверх. Какие-то цены можно было контролировать, т. к. Госкомцен не сразу собирались расформировать. Но приватизация отменяла централизованное планирование и долго такую ситуацию не было возможности удержать! В правительстве пока ещё даже не обсуждали, как в таких условиях выстраивать систему социальной защиты и поддержки слабых и нетрудоспособных слоёв населения.

Щербаков В. И.: «Я привёл Михаилу Сергеевичу один пример. Разрабатывая основы новой социальной политики в Госкомтруде недавно рассматривали положение дел с производством лекарств. Насколько я сейчас помню, из 5 тыс. наименований пользующихся наибольшим спросом лекарств, у нас в стране производилось около 1,5 тыс. Из них на 70 % мы обеспечивали потребность населения примерно 500 препаратами, ещё 1000 отечественная фармацевтика могла удовлетворять от 20 до 50 % спроса. Всё остальное (3500 наименований и недостаточное собственное производство) покрывалось импортом.

Заводы этой отрасли у нас были региональными, они выпускали маленькие партии лекарств, но обеспечивали большую номенклатуру (до 6 тыс. наименований), предназначенную для какого-то региона. А если такой завод, ставший частным, решит выпускать один пирамидон, как наиболее выгодный, дешёвый и простой в производстве, но на всю страну и для экспорта. Что мы будем делать? По закону о предприятии у завода есть такое право. У нас есть законодательство, чтобы его заинтересовать или даже принудить обеспечивать народ необходимыми медикаментами? Они ведь будут бороться за свою эффективность, а как и чем правительство будет закрывать рынок? Пока эти вопросы ещё даже не затрагивались в обсуждениях, а по графику “500 дней” через пару недель отрасль должна идти под приватизацию.

Что делать с обеспечением детей? При приватизации государственные дотации на детскую одежду, игрушки, питание… сохраняются? Никто из частников не будет шить убыточную детскую одежду и обувь, для них шить сложнее, чем для взрослых. Сохранять дотации – нарушить базовый закон рыночной экономики: на рынке выживают только прибыльные субъекты. Видимо, при невысоких доходах населения придётся идти на увеличение адресной помощи – понадобиться другая система социальных пособий для детей, инвалидов, пенсионеров, других иждивенцев. И она понадобится до того, как скакнут цены. Ведь первое впечатление народа, что их кинули, мы не сможем в дальнейшем