— Не нужно, Илдвайн. — отмахнулась я, соскальзывая с кушетки. — Эвард, тебя ждать?

— Не нужно, сам дойду. — отмахнулся дворецкий, потирая шею. — Я распорядился о вашем завтраке. Накрыли на втором этаже, там, где вы обычно обедаете, мистер Арчибальд. Я решил, что вам лишние свидетели не к чему.

Поблагодарив Эварда и попрощавшись с Илдвайном двинулась в сторону выхода.

Действительно, если бы мы сейчас отправились завтракать там, где обычно проходят приемы пищи у конкурсанток, то рисковали бы наткнуться на дев или операторов. Уверена, тех бы заинтересовало сие действие. Они бы точно не постеснялись продемонстрировать наш совместный прием пищи в вечерней серии, а потом от сплетен не избавишься. Еще бы, такая новость! Наследница рода Оплфорд и жуткий маршал Инквизиции вместе позавтракали.

И ведь не объяснишь им про контракт с Арчибальдами, который, по сути, делает меня вполне свободной от конкурса девушкой.

Покинув кабинет Илдвайна, направились в противоположную сторону. Клод уже привычно взял за руку, утянув к незнакомой лестнице. Конкурсантки этой лестницей не пользовались потому, что она вела прямиком на территорию гостей резиденции. Ту самую, что запрещена для посещения нам, девушка с шоу «Подбор».

— Ты притихла, — хмыкнув, сообщил очевидный факт инквизитор. — так впечатлил диалог Илдвайна?

— Я не хочу детей, — произнесла я, преодолевая мысленный голос, который кричал, чтобы я замолчала. Но скрывать сей факт я посчитала лишним. В конце-то концов, это же он настаивал на моей честности?

— Я тоже, — пожав плечами, ухмыльнулся Клод.

Я удивленно взглянула на инквизитора. Расслабленного, спокойного какого-то, даже с понимающей улыбкой. И как-то резко легче стало. Серьезно, я даже выдохнула и расправила плечи.

Я, почему-то, готовилась к скандалу. Не знаю, с чем это связанно, но я на подсознательном уровне ждала непонимания. Наверное, дело в том, что Арчи всегда хотел детей. Он, можно сказать, на первом же свидании сразу так мне и сообщил, что у нас будет большая семья. И я просто обязана родить ему очаровательных детишек. Пять штук. Нет, ну это мило, конечно, но я же не конвейер!

У нас по этому поводу однажды состоялся серьезный разговор, который, впрочем, закончился ничем. К компромиссу мы не пришли, но Арчи согласился не торопиться. Моя мама, узнав о моем нежелании обзаводиться потомством, хваталась за сердце и изображала обмороки. Тоже мне, звезда отечественной киноиндустрии.

— Серьезно? — не поверила я, а где-то в глубине души неприятно так шевельнулась обида.

Нет, ну логика у нас, женщин, потрясающая! Еще минуту назад я была готова ссориться и отстаивать свое право не рожать, а тут, узнав о том, что Клод не настаивает на детях, готова закидать его туфлями. Просто невольно возникла мысль, что он не считает меня подходящей женщиной для почетного звания матери его детей.

Ведь мужчины устроены иначе. Они играют с девочками, используют их, но в большинстве случаев даже не предполагают, что те могут стать матерями их ребенка. То есть, мужчина может вещать о красоте своей девушки, делать ей комплименты, но стоит той заговорить о детях, как парень сбежит. Нормальная реакция, должна сказать. Потому что отбор в матери своего ребенка они устраивают строгий, а девочку на одну ночь они выбирают куда как менее кропотливо.

— Малыш, я инквизитор. — улыбнулся Клод, замерев на месте и притягивая к себе ближе. Невольно вдохнула знакомый до боли запах цитрусовых, кедрового дерева и пачули. Но меня этим уже не проведешь.

— У меня кругом враги, Эль. — продолжил он уже серьезнее, заглядывая мне в глаза. — И я никогда не прощу себе, если стану причиной твоей или их гибели. Поэтому, сначала мне придется избавиться от каждого из этих идиотов. Договорились?

А что ту скажешь? Договорились, конечно. Все это я и сама понимаю. Только вот смутило меня множественное число, в котором Клод говорил о детях.

И как же мое право на подумать? Я же еще даже не решила, нужны ли мне эти отношения.

***

Завтрак прошел в теплой, привычной обстановке. Мы говорили о всяких глупостях, вспоминали случаи из жизни, Клод рассказывал об интересных делах, с которыми столкнулся при работе в Инквизиции, даже обсудили страны, в которых были. Сошлись во мнении, что Лиссабона — потрясающий и приветливый город.

— После шоу ты собираешься вернуться в столицу? — вопросил Клод.

— Да, — отозвалась я, наслаждаясь вкусом горячего капучино. — но я думала о том, чтобы покинуть «МартиноПлейзер».

— Правда? — вскинул брови инквизитор. — Мне докладывали о твоей страстной любви к сфере PR-менеджмента. Что изменилось?

— Я, — хмыкнула, неопределенно взмахнув кистью руки. — с тех пор, как началось шоу, прошла череда событий, которые заставили изменить меня взгляды на мир. Теперь я хочу помогать людям иначе — через юриспруденцию. Не скажу, что это было легкое решение. Все же я так долго была в одном деле с Франческо, мы стали практически семьей. Но однажды я проснулась и поняла, что пора что-то менять. Я больше не могу жить, как раньше. Знаешь, — усмехнулась. — ощущение близкой смерти меняет что-то в голове. И вот ты уже словно выросла из самой себя, тебе тесно в привычном мире. Как если бы ты долго путешествовал, жил вдалеке от дома, а потом вернулся и понял, что твой мир в этом городе: дом, работа, окружающие люди — это не ты. Тебе тесно здесь, неуютно, словно приходится ограничивать себя. Ведь ты уже другой человек, ты двигаешься вперед, а мир стоит на месте.

Клод кивнул, скрестил пальцы рук и положил на них подбородок, устремив на меня серьезный взгляд.

— Когда в последний раз я собирался что-то изменить в своей жизни, — произнес он задумчиво. — это было после первого пулевого ранения. Один псих в перестрелке поймал проходящую мимо девчонку лет десяти, прикрывался ей как живым щитом, требовал пропустить его. Пришлось действовать по обстоятельствам и кидаться ему наперерез. Дело было, когда я только учился, влетело мне тогда сильно. Капитан чуть сам не пристрелил после этого.

— Даже я знаю, — возмутилась я. — что кидаться наперерез преступнику — глупость. Он бы просто пристрелил тебя.

— Этель, — усмехнулся Клод. — это было первое дело, которое мне поручили вести. И когда ситуация вышла из-под контроля, ответственность, адреналин, страх за девочку смешались и вылились в один забег на сто метров и первое ранение. Я плохо соображал, что делаю, но понимал, что поступаю правильно. Даже сейчас, спустя столько лет, я поступил бы также. Но речь не об этом, малыш. Я тогда на две недели был отстранен от практики. Было время