— Данир!! Почему ты не спрашиваешь, как снимается твоё проклятье? Тебе неинтересно?..

— Если только его можно снимать как-то между делом. Потому что отдельно я этим заниматься не буду. Нет времени.

— Данир, ты серьезно?! А на что у тебя есть время?

— Сначала я получу Веллекален. Это, считай, формальность. Придётся драться один на один, и не победить я не могу, если только вдруг не охромею на все четыре лапы. Потом, после заката — попрошу суда. Король не откажет. Наказание за ложное обвинение в моем случае уже неважно, сама понимаешь.

— Данир, ты не должен так к этому относиться…

— Ну пожалуйста. Перестань.

И целуя её, он был абсолютно серьезен и строг. Нет, всё же улыбнулся… на прощанье, перед тем как одеваться и исчезнуть за дверью.

— Я люблю тебя. Ты моя душа, моё сердце, мое счастье…

Ну понятно, за окном уже посветлело. Скоро рассвет.

— Я люблю тебя, — она обвила руками его шею.

Ему пришлось разжать её руки.

Уезжали поспешно. Для женщин нашлась крытая повозка, в которую положили одеяла и подушки. Виора отказалась от места в повозке — захотела ехать верхом, ей тут же привели осёдланную лошадь. Данир сначала бежал с волками сбоку от дороги — кажется, там были не только лесные волки, а и двуликие в зверином облике. Потом запрыгнул в повозку, и Катя сразу удобно устроилась на нём, как на подушке, и задремала. Получилось, что и не расставались. До портала добирались часа три…

Настала пора прощаться.

— Айт Данир и айя Катерина, пусть ваша охота всегда будет хорошей, — Кайя попрощалась церемонно, с поклоном, — я буду гордиться, что судьба свела нас, и расскажу детям.

— Я тоже рада, что судьба свела нас, Кайя, — Катя просто обняла её, не усложняя.

Добрые пожелания с обеих сторон — и они вчетвером одновременно вошли в портал. Четвертым был Кайнир — он выскользнул из волчьей стаи и обернулся. Подмигнул Кате. Она сердечно ему улыбнулась. Мир крутнулся пару раз, не успев даже толком померкнуть — и вокруг была высохшая осенняя степь, такая же, как на юге Придонья. Глаза Виоры сияли радостью — она уже была дома.

Тут, конечно, их не ждали. Данир уселся среди розового бессмертника — очень похожие цветы, по крайней мере, — и завыл-запел песню-сообщение, и скоро издалека ответили похожей песней.

— Мои братья скоро будут здесь, приведут лошадей, пешком идти не придется — сообщила Виора Кате. — Может быть, погостите подольше?

И верно, скоро примчались десятка два всадников — со свистом, гиканьем и щелканьем нагайками. Каждому из гостей привели верховую лошадь. Опять — вежливые приветствия и пожелания охоты, с Катей обращались учтиво и разглядывали с интересом. Ей помогли сесть на лошадь, а часть всадников-встречающих с лошадей соскочили и обернулись волками — должно быть, это был вежливый жест по отношению в Даниру. Лошади, надо сказать, отнеслись к такому количеству волков философски. Кайнир взял под уздцы лошадь Кати. Лошадь Виоры нетерпеливо танцевала, дай ей волю — помчалась бы быстрее ветра. Тем не менее в волчий посёлок въезжали медленно и чинно, без гиканья и свиста.

Мать Виоры, айя Чарита, оказалась нестарой ещё, и вообще, очень красивой, но совершенно седой, в сером платье с обильной вышивкой. Она ласково поздоровалась с Катей, отвела её в шатёр и ушла. Катя оказалась среди девушек и молодых женщин, перед низким столом, уставленным кушаньями. Виора приготовила чай из листьев и ягод. Девушкам хотелось поговорить, расспросить, рассмотреть Катю и даже ненароком потрогать. Виора, недавно такая счастливая, теперь подавленно молчала.

— Вы владетельница Манша, моя айя, это так? — одна из девушек подвинула Кате блюдо с какими-то золотистыми шариками, — попробуйте, это так вкусно. Неужели это правда, что ваших людей переселят в степь будущим летом? Моя сестра уже три года помолвлена с волком из Манша. Свадьба через год.

— Сестра рада, что не придется уезжать далеко? — сделала Катя слабую попытку поддержать разговор.

— Что вы, айя! — удивилась та. — У нас и так не слишком хорошие земли. Те, что отдадут пришлым, ещё хуже. Получается, она идет не в богатый клан, а в бедный.

— Мой муж изо всех сил старается этого не допустить.

— Старики говорят, что пришлые из Манша не захотят бедности, начнут драться за земли… — тихо сказала маленькая девушка рядом с Катей. — Будет, как в старые времена. Волки из Манша сильные. Но они хотя бы не все такие, как айты Саверины?

Извинившись, Катя выбралась из-за стола и вышла из шатра. Виора выскочила следом.

— Не слушай глупую болтовню. Или тебе что-нибудь нужно?

— Я хотела найти Данира, где он?

— Они с мамой разговаривают. Вон, видишь? — она отвела Катю за шатёр, показала. — Не надо мешать.

Там, посреди пустыря, возвышался Данир, рядом с ним морда к морде стояла волчица, размером заметно меньше его, её мех отливал рыжим — как, впрочем, у большинства волков здесь.

— Она обернулась, чтобы с ним поговорить?

— Конечно, — кивнула Виора. — Так проще. Мама обещала потом рассказать тебе всё, что ты захочешь. Мне так жаль, что проклятье не снято, Катерина.

— Виора, не жалей ни о чём раньше времени! — она даже рассердилась.

— Жаль, что вы не можете погостить у нас долго. Пойдём допивать чай, — у Виоры глаза были на мокром месте.

Хозяйка скоро вернулась, уже в человеческом облике. Махнула рукой, и все девушки поспешно покинули шатёр.

— Ну вот, теперь можно и поговорить, — сказала айя Чарита. — Дочь сказала мне, что вы хотите узнать про проклятье. Вам не всё понятно, да?

— Мне уже говорили, что от проклятья осталось совсем немного. Важно знать, не может ли быть так, что проклятья уже нет совсем?

— Обязательно, — кивнула волчица, — я не так уж много могу, но это могу точно. Сразу скажу, мне бесконечно жаль. Моя мать своим заклинанием хотела проучить, наказать, но не убивать. Она действовала сгоряча. А с чего началось? Два знатных юноши отказались жениться на моей дочери, это немножко обидно, но всё же не смертельно.

— Если ваша дочь была похожа на вас, я бы на их месте ни за что не отказалась, — сказала Катя. — Простите…

— Спасибо, — усмехнулась женщина. — Она была красивой девочкой, это так. Данир Саверин полюбил вас, это его судьба, его путь и его награда. Виора пересказала мне ваши рассуждения о смерти Лероки, — она вынула и кожаного мешочка и положила на столик тот самый флакон-бутон. — Думаю, на нем давно нет следов субстанции, погубившей мою дочь. Только суд Матери может… — она тряхнула головой. — Но не будем отвлекаться.

Она достала из сундука большое медное блюдо, из другого мешочка — платочек.

— Данир дал мне несколько капель крови. Он тоже хотел бы знать. Сейчас…