– Тэ-экс, а еще?

– Все, – буркнула Тонечка. – Больше ничего.

– Тоня рассказала, что жена Кондрата окончила институт военных переводчиков, – проинформировал Герман. – И долго где-то пропадала. В Нижний вернулась как раз год или около того назад.

Мишаков подумал.

– Ну, это я попрошу своих московских ребят… Или не лезть, как ты думаешь?

– Думаю, не лезть, – сказал Герман. – Видишь, что получается.

– Да ничего не получается, – пробормотал подполковник. – Вот это я и вижу.

– О чем речь? – спросила Тонечка безнадежно. – Вы можете мне рассказать хоть что-то?

– Да мы сами ничего не знаем, – ответил Мишаков. – Стало быть, сегодня выпивка и закуска отменяются, да? Может, завтра, Сашок?

– Как пойдет.

– Ну, как-нибудь пойдет!.. А я карасей в сметане сделаю! Это у меня фирменное блюдо! Я вообще считаю, что карась такой же символ России, как русская береза.

Герман посмотрел на друга в зеркало заднего вида и засмеялся.

– Высади меня, – попросила Тонечка. – Я прогуляюсь немного.

– Возвращайся в отель, – распорядился Герман, притормаживая возле автобусной остановки. – Я приеду, и мы поговорим.

– Дождешься от тебя, – пробормотала Тонечка, выбираясь. – До свидания, Сергей.

Она перешла трамвайные пути и побрела в толпе в сторону кремля.

…Мне нужно подумать, говорила она себе, но в какую сторону думать, она решительно не знала.

Ясно, что в кабинете Мишакова что-то случилось, и произошло это в тот момент, когда Кондрат заговорил об адвокате. Что это за человек со странной фамилией, упоминание о котором моментально изменило положение?.. Кондрата тут же увели, и Мишаков практически вытолкал Тонечку и ее мужа вон. И поехать с ними подполковник решился только для того, чтобы поговорить с Германом, это тоже ясно.

И как сложить все это в единую картинку?.. Или картинка и не должна быть единой, а должно быть много картинок, как кадров в фильме, чтобы потом из них выстроилось стройное повествование?..

Тонечка дошла до театра и присела на холодную деревянную скамейку. На соседней – бронзовой – сидел вполоборота артист Евгений Евстигнеев, тоже бронзовый, Тонечка любила к нему подходить, чтобы поздороваться, а сейчас не поздоровалась, забыла.

Они явно были настроены на беседу, и Мишаков, и Герман. Они расселись так, чтобы не попадать в камеру и чтобы непонятно было, о чем они говорят – как в сериале про шпионов. И Кондрат Ермолаев собирался с ними поговорить, точно, точно!..

Что его сбило? Само присутствие Тонечки или то, что она спросила про тещу?.. И зачем ему адвокат? Может, все ее построения неправильные, и Лена Пантелеева на самом деле лежит сейчас в лесу, и снег засыпает ее мертвое лицо?..

– Антонина Федоровна? – спросили рядом, и Тонечка подняла глаза. – Можно присесть?

Человек был совсем незнакомый, в сером пальто с поднятым воротником и без шапки. Видно было, что он сильно промерз.

– Или лучше пойдемте в тепло? – Тут он улыбнулся и шмыгнул носом. – Я давно вас поджидаю.

– Зачем? – спросила Тонечка, не двигаясь с места.

Человек спохватился:

– Прошу прощения, не представился! – Рукой в перчатке он полез во внутренний карман и вынул удостоверение в солидных малиновых корочках с двуглавым орлом. – Степанов Сергей Александрович.

Федеральная службы безопасности, прочитала Тонечка.

Приехали.

Она поднялась с лавочки и с тоской посмотрела на бронзового Евстигнеева. Сидит себе, думает о роли, наверное. И никакая служба безопасности его не интересует, хоть бы и федеральная.

– Пойдемте, – предложил Степанов, – у вас в отеле наверняка есть где выпить кофе?

Но Тонечка не собиралась вести его в «Шератон»! Там могут быть дети, и даже скорее всего – они наверняка уже вернулись из кремля и теперь изнемогают от желания чего-нибудь поесть и поспорить о высоких материях!..

– Давайте лучше туда, – и она показала на другую сторону улицы.

В кофейне было шумно и людно, куртки не помещались на вешалках, и некоторые валялись прямо на полу, на сером вытоптанном ковролине. Один парень сидел у стены, скрестив ноги, и что-то строчил на клавиатуре ноутбука. Девицы шептались и хохотали, заваливались на подушки кресел и закрывали рты ладошками. Гудел сложный кофейный аппарат, и пахло крепким кофе. Под стеклянным колпаком были соблазнительно выложены булки и пирожные, и в другое время Тонечка с удовольствием выбрала бы себе вкусное, но сейчас ей не до сладкого.

– Вы не пугайтесь, – сказал Степанов, когда они пристроились за крошечный круглый столик. – Ничего страшного, нам просто нужно поговорить.

Тонечка пожала плечами:

– Не то что я пугаюсь, просто не очень понимаю, о чем вы хотите со мной говорить. Я про ФСБ только фильмы смотрела.

– Речь о вашем приятеле Ермолаеве, – начал Степанов. – Вернее, не столько о нем, сколько о роде его занятий.

– Он повар, – пробормотала Тонечка.

– Он вор, – продолжил фээсбэшник, и Тонечка чуть не упала со стула. – Высокой квалификации. Очень известный в определенных кругах.

– Да бросьте, – проговорила Тонечка растерянно. – Это невозможно.

Степанов улыбнулся ей ободряюще.

– Вы же толком его не знаете, правильно? Он приятельствует с вашим мужем, да и то не слишком тесно и не слишком давно, насколько я понимаю.

Тонечка хотела было сказать, что Кондрат старый друг ее мужа, но в последнюю минуту поймала себя за язык.

В такой ситуации лучше помалкивать и слушать!

К столу подбежал взмыленный официант и кинул перед ними две потрепанные карточки меню.

– Два кофе, – остановил его Степанов, как раз когда тот собрался отбегать. – Отдельно сливки и сахар. Больше ничего не нужно.

Официант, кажется, немного обиделся, схватил карточки и исчез.

– Мы разрабатывали все связи Ермолаева, – продолжал Степанов, – и вас с мужем в том числе. Вы знаете, где он сейчас?

– Кто? – не поняла Тонечка.

– Ермолаев.

– В КПЗ, – растерянно вымолвила она, – а вы не знаете?

Сергей Александрович посмотрел на нее с некоторым удивлением:

– Нет, не знаю. Я только вчера приехал.

– А позавчера его забрали в кутузку.

– Это неожиданно, – пробормотал Степанов. – Мы ничего такого не предполагали. И за что?

– По подозрению в убийстве жены.

– Этого не может быть, – сказал Степанов с еще большим удивлением. – Он вор, очень квалифицированный, он никогда не пойдет на убийство!..

…Ее муж тоже то и дело повторял, что Кондрат не способен убить! Что это невозможно. Что так не бывает.

…Знал, чем тот промышляет?..

– Ну, это я все выясню, – продолжал Сергей Александрович. – А к вам у меня просьба. В последний раз Ермолаев украл вещь, которую… красть было никак нельзя. Это очень серьезно. В той стране, где он ее украл, ему вынесен смертный приговор за оскорбление святыни.

– Господи боже мой, – пробормотала Тонечка.

– Наша служба должна эту вещь найти и