Накануне Дариан предупредил персонал о том, что сегодня все могут быть свободны уже после обеда, поэтому мы с Крисом, припарковавшись в гараже, сразу же разошлись по своим машинам – он предвкушал поход в кино с Мавериком, я предвкушала ужин у Пени. И я уже завела мотор, и хотела выехать вслед за мгновенно стартовавшим Крисом, когда мой телефон задребезжал над приборной панелью. Увидев входящий звонок от Дариана, я замерла. Не сложно было догадаться, что неспроста Ирма с такой лёгкостью вырвала себе ночёвку вне дома, но я всё равно надеялась на то, что в этот раз это сможет пройти мимо меня… Не прошло.

Хотя, я могла бы не взять трубку…

Нет, тогда Дариан уже спустя пару часов постучит в дверь моего дома, и не открыть ему я не смогу.

Трубку пришлось взять.

– Сегодня утром Ирма вновь приставала ко мне с просьбой уволить тебя, – глядя на меня сверху вниз, освещённый тёплым светом напольного торшера, бархатным голосом произнёс Дариан, обдав меня горячим выдохом. Я лежала на его правом плече, покрывая волнами своих волос его татуировку и пытаясь не думать о том, что теперь я должна позволять ему притягивать меня к себе всякий раз после секса, но переставать об этом думать практически не получалось, так как он слишком отчётливо поглаживал мой обнажённый бок своей горячей рукой, которой прижимал моё тело к своему.

– И что ты ей ответил? – наконец отозвалась я, решив, что разговаривая мне будет легче абстрагироваться от его ласк.

– Как обычно встал на твою защиту, – поправил левой рукой прядь моих волос Дариан, после чего задумчиво запустил свои пальцы в корни моих волос и один раз провёл ими, словно погладил. От этого его движения, от моей шеи по спине к пояснице спустилась вереница мурашек. Это было странно – неприятно и приятно одновременно. – А ты её выгораживала, – заглянул мне в глаза Дариан. – Благодаря тебе она избежала пансиона. Вот так и помогай людям.

– Только не говори, что ты удивлён. Как правило, удар наносит в спину тот, кого ты защищаешь грудью, – прищурившись, произнесла я и, переведя взгляд на его грудь, замолчала. Прошло несколько секунд, прежде чем я вновь заговорила, всё ещё продолжая смотреть на вздымающуюся грудь Дариана, зная, что он до сих пор смотрит на меня в упор. – Может быть стоит к ней прислушаться?

– Ты о чём? – слегка качнул меня он, этим движением заставив меня поднять на него глаза.

– Уволь меня.

– Не могу, – совершенно спокойно ответил он. – Ты мне должна.

– Я буду тебе должна даже если стану работать не на тебя…

– А на кого?

– В смысле? – сдвинула брови я.

– На кого ты будешь работать, если не на меня? – я не нашлась что ответить, поэтому Дариан, на сей раз с едва уловимым налётом власти в тоне, продолжил. – Пойми меня правильно – я тебя не уволю. Мне так спокойнее. Знать где ты и чем занимаешься.

– Это слишком, – растеряв все силы после часа кувыркания в постели своего работодателя, я продолжила всё тем же спокойным, без напора, тоном. – Похоже на неприкрытое посягательство на личное пространство.

– Я посягаю лишь на то, что мне принадлежит, – то ли бесстрашно, то ли безрассудно, то ли специально нарывался на противостояние Дариан.

– Ты идиот, – безэмоционально ответила я. – Я тебя никогда не полюблю.

– Это мы ещё посмотрим, – с явно выраженным вызовом произнёс Дариан. В ответ я лишь отстранилась от него и уже оперлась на правое предплечье, намереваясь встать, чтобы одеться, как вдруг Дариан, проведя по моей спине сверху вниз своей горячей ладонью, произнёс. – Останься-ка сегодня со мной на ночь.

Прежде, чем он успел договорить, я резко упала обратно на спину и, врезавшись затылком в мягкую подушку, закрыла глаза. Я знала, что он смотрит на меня, поэтому моё лицо в этот момент не выражало ни единой эмоции. Идеальная маска безразличия. С ней я и заснула, так ни разу и не пошевелив ни единым мускулом своего уставшего тела.

– Только не говори, что ты собираешься принять приглашение Пени и остаться жить у неё? – криво ухмыльнулась я, пнув ногой заледеневший комок снега, лежавший посреди тротуара.

– Деточка, мне семьдесят четыре и я всё ещё крепко держусь своими сухими ручонками за руль собственного автомобиля, – в ответ криво ухмыльнулась Пандора. – Если моё здоровье и дальше меня не подведёт, тогда, думаю, я ещё смогу выжать из своей жизни пару-тройку лет, прежде чем уверенно займу комнату для гостей у своей старшей внучки.

– И всё-таки ты впервые задержалась в гостях на столь продолжительный срок, – заметила я.

День был морозным, воздух прозрачным, и мы с Пандорой решили прогуляться после позднего обеда, прежде чем сумерки окончательно взяли бы верх над тусклым дневным светом.

– Просто сейчас идеальный период: дети семейства МакГрат выползли из пелёнок, самостоятельно ходят на горшок, спокойно спят по ночам и больше смеются, чем хнычут, – ухмыльнулась Пандора. – Позови они меня к себе в гости год назад, когда в их доме стоял мощный аромат памперсов Барни и изо всех щелей звучал его чудный рёв – я бы ни за что на свете не осталась под их крышей дольше чем на сутки.

– Не очень-то ты любишь детей, – вновь криво ухмыльнулась я.

– Разве я тебя в детстве не любила? – удивлённо повысила голос Пандора.

– Ты больше любила Хьюи.

– Естественно я больше любила тихого Хьюи! – взмахнула руками идущая рядом со мной женщина. – Он ведь не разбивал подаренную мне твоей матерью фарфоровую вазу! И не смывал в унитаз мои билеты на бейсбольный матч! Да он вообще много чего не делал из того, что ты вытворяла не моргнув!.. Но и тебя я всегда любила тоже.

– И всё равно ты не склонна к чрезмерной любви к детям, – покосилась на собеседницу я. – Иначе почему ты не завела себе больше детей?

– Ну-у-у… Я просто свободу люблю больше, чем детей… Хотя, знаешь, на самом деле я просто боялась, что у меня вновь родятся близнецы или двойня. Стать матерью четверых детей – это не шуточки, тем более с моей-то расхлябонностью.

– Но ты ведь как-то воспитала двух дочерей.

– Вот именно, что “как-то”. Каким-то чудом, – закатила глаза Пандора. – Когда у девочек началась менструация, а вместе с ней и переходной возраст, я думала, что с ума сойду от их гормональных сбоев. Стелла была более спокойной, но её старшая сестра всегда рвалась в бой. Когда Белла заявила мне, что станет знаменитой художницей – я ни на секунду не сомневалась в том, что она своего добьётся. Она брала от жизни всё, чего только хотела, и делала это без чьего-либо спроса. Обрезала себе волосы, орала во весь голос песни на самых людных улицах Лондона, угоняла мотоцикл соседского парня, противостояла мне ради удовольствия, а не потому, что была со мной не согласна, разбивала в кровь кулаки во время своих дурацких тренировок по боксу… Она была моим первенцем. Твоя же мама появилась на свет второй. С тех пор Белла всегда обгоняла её. В этом плане вы, тройняшки, сильно отличаетесь. Хотя из тройни ты родилась самой последней, по итогам именно ты оказалась самой бойкой.