Следуя за телохранителем, Бер и Хавстейн вошли в бывший погост. Анунда конунга они увидели сразу: внутри было светло, все оконца открыты, огонь в очаге не горел и дым не темнил воздух. Анунд, в красном кафтане, рослый и полный, с рыжими волосами и длинной бородой, бросался в глаза на своем резном сидении и напоминал солнце на закате – несколько потускневшее, но еще горячее. Перед ним стояли пять-шесть вооруженных мужчин, и Бер без подсказок догадался, что ему стоит остановиться шага за три до них. Отсюда им с Анундом хорошо было видно и слышно друг друга, но едва ли гость смог бы причинить какой-то вред хозяину, не будучи остановлен. У помостов вдоль стен столпились и другие люди – мерянские старейшины, судя по лицам и кафтанам из кожи или шкур. Все они смотрели на Бера с тревогой и явной неприязнью. Поначалу Бер удивлялся этому – он ничего плохого им не сделал. Потом сообразил: в его лице к ним пришел Хольмгард, тот, которому их отцы и деды платили дань, который пятьдесят лет назад прислал сюда войско, еще раз силой покорившее мерю. С Эйриком и Анундом меряне со временем свыклись, а после того как Эйрик женил сыновей на мерянках и избавил Мерямаа от дани Хольмгарду, и вовсе признали за своего. Но роду Олава былую зависимость не простили до сих пор. Это требовало особой осторожности и рассудительности в обращении с ними.

– Приветствую тебя, Анунд конунг! – Как младший, Бер поклонился первым. – Мы не встречались раньше, но состоим в родстве. Я – Берислав, сын Тородда, твоего троюродного брата через Бьёрна, старого конунга свеев. Моя бабка Сванхейд, твоя тетка, передала тебе поклон и добрые пожелания.

– Привет тебе, Берислейв! – ответил Анунд, с высоты внимательно его рассматривая. – Любопытно с тобой познакомиться…

И хотя это прозвучало несколько угрожающе, Бер и виду не подал, что заметил.

– Я рад с тобой повидаться, хотя повод к этому и не самый радостный.

– Что это за повод, хотелось бы мне знать. – В этих словах Анунда Бер уловил непонятное ехидство.

– Это довольно длинная сага, – намекнул Бер. – Я охотно тебе ее расскажу, но мои люди остались в лодках у пристани. Ты разрешишь им высадиться? Со мной двадцать человек, две женщины…

– Нет, не разрешу. Если уж ты явился совершить убийство, то я не позволю тебе привести сюда целое войско!

– Я не… – начал Бер и запнулся, сообразив: так и есть, Анунд сказал правду.

Готовясь к этой встрече, он собирался постепенно, рассказав всю сагу о смерти Улеба и походе мстителей на восток, раскрыть Анунду свои намерения. Но выходит, тот о них уже знает? Анунд вел себя странно. Овальное лицо его с высоким прямоугольным лбом выглядело довольно добродушным, но сейчас он хмурился, а серые глаза смотрели на Бера вовсе не дружелюбно. Перед Анундом стоял родной внук конунга, к тому же родич, однако Анунд явно не собирался поднести ему угощение и предложить сесть. Он как будто колебался, не в силах решить, что же делать с гостем. Бер не находил этому объяснения и терялся. Будто какой-то зловредный дух что-то нашептал Анунду в ухо!

– Ты будешь это отрицать? – Анунд вперил в него строгий взгляд и даже слегка наклонился вперед.

– Нет, Анунд конунг. Я и в самом деле…

– И тебе не стыдно признаваться в этом, стоя передо мной?

– Я хотел рассказать тебе обо всем… и сделал бы это, если бы ты мне позволил.

– Самое главное я уже знаю. Вы там в Хольмгарде, видно, думаете, что мы тут живем в самом Утгарде и глупы, как ёлсы. Но никого здесь не удастся застать врасплох. И теперь тебе стоит позаботиться не об отнятии чужой жизни, а о сохранении своей собственной.

Слушая его, Бер скользнул глазами ниже нахмуренного лицо Анунда и задержался на рукояти его меча. Начищенный меч-корляг сверкал серебром и бронзой, и Беру сразу померещилось в нем что-то знакомое. Он уже видел этот меч, и не один раз, причем не так давно. Вид его навевал воспроминания о родном Хольмгарде, о минувшем лете – не то чтобы безоблачном, но вполне благополучном, как им поначалу казалось. Пока не явился Святослав…

Отвлекшись на меч, Бер едва не пропустил последние слова Анунда и теперь не был уверен, что правильно их услышал. Однако пристальные взгляды телохранителей перед престолом, их руки вблизи рукоятей топоров очень ясно говорили: это не шутка, и не стоит делать резких движений.

– Конунг, ты меня не узнаешь? – наконец решился подать голос Хавстейн. – Это я, Хавстейн, сын твоей сестры Хельги. Почему ты принимаешь нас, будто врагов? Дагни, может, ты расскажешь, что происходит? Мы приехали к вам, надеясь на помощь…

Зная от Хавстейна, что Анунд – вдовец, Бер не искал в гриде его жену-королеву и не заметил невысокую женщину, что пряталась за спины телохранителей возле престола. Хавстейн же сумел ее углядеть – он-то знал, кого искать.

Дагни шагнула вперед и явно собиралась что-то сказать, но Анунд сделал ей знак молчать.

– Вот что я решил, – сообщил он Беру. – Твоих людей я в город не впущу, пусть они отойдут подальше и остановятся на реке. А мы с тобой побеседуем. Наше родство и память наших предков из рода Бьёрна Железнобокого требует, чтобы я дал тебе высказаться. Трудно поверить, что внук Сванхейд умышляет на мою жизнь… хотя ради королевской власти на что только ни решится человек молодой и честолюбивый!

– На твою жизнь? – В изумлении Бер шагнул к нему, но тут же замер, наткнувшись взглядом на обнаженные клинки, что вмиг появились между ним и Анундом. – С чего мне умышлять на твою жизнь?

– Причины найдутся, – заверил Анунд. – И ты останешься у меня, пока я не буду знать о них все.

* * *

Солнце садилось за лес, день заканчивался, а Бер и Хавстейн все не возвращались. Шесть лодок стояли у края пристани, из бойниц на забороле их по-прежнему держали под прицелом. Вальгест, Алдан и Свен тревожно переглядывались, не зная, как все это понять и что можно сделать. Оставалось непонятным – что происходит?

Наконец ворота снова приоткрылись и через щель наружу проник Хавстейн – в одиночестве.

– Что случилось? – разом загомонили на лодках.

– Что вы так долго?

– Мы уж думали, вас там съели!

– Где Бер?

– Отходим, – только сказал Хавстейн, примериваясь, как заскочить обратно на лодку. – Вниз по реке, вон до того луга, там остановимся.

– Где Бер?

– У Анунда. Сейчас